вошел за ней в кафе и в который уже раз удивленно поежился под струей холодного воздуха, ударившей в меня с порога. Похоже, в Южной Калифорнии зиму делают вручную. Лекс встала в очередь, достала из сумочки телефон и тут же начала набирать сообщение. Я с изумлением смотрел, как быстро мелькают ее большие пальцы. До сих пор у меня никогда не было смартфона, только дрянные «раскладушки» без абонентской платы, и те долго не тянули, потому что я не мог долго платить.
Пока Лекс была занята, я стал разглядывать кафе. Вот где не ощущалось никакой разницы с моей прежней жизнью. «Старбакс» – он и есть «Старбакс», будь ты хоть бездомным в Канаде, хоть богатым тинейджером в Калифорнии. Как ни странно, это несколько успокаивало. Но и раздражало одновременно. Как будто мне хотят напомнить, кто я есть на самом деле.
Я полюбовался на ряд пирожных в витрине у кассы и стал разглядывать посетителей за столиками. Пожилой латиноамериканец с газетой, скорее всего, вдовец, просто зашел убить время. Скучающего вида белая женщина в штанах для йоги и дорогих темных очках – мамаша, вынужденно сидящая дома с ребенком, – разговаривала по телефону, пока ее двухлетка обкусывал маффин. Девушка-азиатка, чуть помладше меня, что-то печатала в ноутбуке, сидя в кожаном кресле у стены и подогнув ноги под себя каким-то ужасно неудобным с виду способом. Я задержался на ней взглядом чуть дольше, чем на других, стараясь вычислить, кто она такая, – я это механически проделываю со всеми подряд, – и, конечно же, она подняла голову и заметила, что я смотрю. Я тут же отвел взгляд.
– Хочешь чего-нибудь, Дэнни? – спросила Лекс.
Я покачал головой. Лекс сделала заказ и протянула кредитку. Я перебирал музыкальные диски у кассы, пока Лекс ждала свой кофе, но невольно мой взгляд снова упал на девушку в кресле.
И снова она подняла глаза и снова заметила. Вот гадство. Я отвернулся. Но, когда мои глаза сами собой повернулись к ней в третий раз, девушка все еще смотрела на меня.
Она скосила глаза к носу.
Я рассмеялся.
Только через секунду до меня дошло, что это за звук. Рот сам собой захлопнулся. Девушка усмехалась.
– Что тут такого смешного? – спросила Лекс, когда бариста протянул ей латте.
– Ничего, – ответил я.
Выходя из кафе, я оглянулся, но девушка уже снова ушла в свой ноутбук.
В этот вечер Патрик приехал к ужину. Джессики дома не было. Никто, кроме Миа, не выказывал ни беспокойства, ни любопытства по поводу ее отсутствия, и, когда Лекс уговорила Патрика остаться ночевать и все разошлись по спальням, ее все еще не было. Если бы я ожидал, что, став Дэниелом Тейтом, обрету более любящую и заботливую мать, чем та, что вырастила меня, то был бы разочарован, но теперь чувствовал только облегчение. На Лекс-то я мог играть, как на скрипке, а вот Джессика меня беспокоила. Я ее не понимал. Я вообще не очень-то хорошо умею ладить с матерями.
Когда все легли спать, я сидел на полу в комнате Дэнни, разложив перед собой все, что Лекс мне накупила утром. Тут было все, что нужно, чтобы с хорошими шансами попытаться смыться отсюда. Одежда,
