запыхавшийся Рюмин притрусил к колонне.
– Нет его там, Лев Андреевич. Укатил наш корифей.
– Как укатил?! А велосипед?
– На велосипеде и укатил, – засмеялся козлоподобный.
– У него ноги длинные. Знай жмет на педали.
– Да как же… – начал Максимов и оглянулся, отыскивая мужчину с портфелем. Но того уже и след простыл.
– Вот же товарищ сейчас сказал, ты с ним повстречался, что велосипед на набережной лежит, – он растерянно оглядел собравшихся в кружок участников съемки.
– Сказал, – подтвердил администратор. – Только он какой-то малахольный. Надо проверить.
Несколько человек отправились на улицу Халтурина. Максимов не утерпел, пошел с ними. Ни Орешникова, ни велосипеда они не нашли.
Режиссер посмотрел на часы было половина седьмого. Сказал устало:
– Все, ребята, разъехались. Доснимать клип я не буду…
Капитан Панин уже собирался пойти домой, когда в кабинет заглянул шеф, начальник уголовного розыска Семеновский.
– Александр Сергеевич, на тебя опять «телега» пришла, – сказал он довольно миролюбиво.
Панин понял, что начальство хочет свалить на него какое-нибудь малопривлекательное дело и потому большого разноса не будет.
– Догадываешься откуда?
– Даже моей интуиции на это хватает, товарищ полковник.
– Нет, капитан, такого сюрприза ты не ожидал. Написал на тебя рапорт сам товарищ Зайцев…
Зайцев был начальником ГАИ.
– Перечислил все твои прежние нарушения…
– Николай Николаевич, их всего-то два! За три года!
– Два, ставших известными Зайцеву. – Полковник многозначительно посмотрел на Панина. – И позавчера третье. По Приморскому шоссе в черте города ты гнал за сто. На правительственной трассе.
– Ехал в Ольгино делать обыск у Сарнова. Служебные дела. Была бы мигалка…
– Ах, мигалка?! И еще эскорт мотоциклистов? Ты, по-моему, не совсем понимаешь, какие тучи над твоей головой сгустились. Зайцев человек принципиальный. Гласность так гласность! Равенство перед законом? Для всех! И прежде всего для работников уголовного розыска.
– А для автомашин с семерками? – буркнул капитан. Номера, начинающиеся с 77, имели машины высшего ленинградского начальства.
Семеновский сделал вид, что не расслышал:
– Мне надоело объясняться с Зайцевым, Саша.
– Ему самому хвост прищемили… – сорвалось у Панина с языка, и он густо покраснел.
– Саша, – шеф усмехнулся, глядя, как медленно уходит с лица Панина краска. – Ты хороший человек, даже краснеть в милиции не разучился, но считай лучше свои грехи. И готовь себя морально к выговору.
– Продам я машину, товарищ полковник. С ней только расходы. Буду ездить на казенной, с сиреной.
– А на своей, как все нормальные люди, ты
