и весьма храброго человека. Ему было 25 лет, он вырос в бедной семье, рано начал работать, пристрастился к чтению нелегальной литературы, был арестован за попытку поджечь магазин своего хозяина. В тюрьме сблизился с политическими заключенными. После Февральской революции принимал участие в выпуске вечерней газеты «Рабочий и солдат», работал в Петроградском Совете, делегатом от Балтийского флота вошел во ВЦИК. Маркин установил в наркомате большевистский порядок. Троцкий восхищался своим помощником: «Я был занят в Смольном общими задачами революции. Тогда Маркин стал на время негласным министром иностранных дел. Он сразу разобрался по-своему в механизме комиссариата, производил твердой рукой чистку родовитых и вороватых дипломатов, устраивал по-новому канцелярию, конфисковал в пользу беспризорных контрабанду, продолжавшую поступать в дипломатических вализах из-за границы, отбирал наиболее поучительные тайные документы и издавал их за своей ответственностью и со своими примечаниями отдельными брошюрами».
Николай Маркин обзавелся парой переводчиков и составил из обнаруженных документов шесть сборников, которые отпечатал в типографии бывшего Министерства иностранных дел. Его энергии хватило бы на троих. Он с увлечением занимался всем, за что бы ни брался – разбором дипломатической переписки или починкой пулемета. Матросу Маркину принадлежала идея продавать с аукциона подарки, которые заграничные друзья присылали чиновникам МИД. Чего там только не было – от статуэток до принадлежностей дамского туалета.
Первые контакты с иностранными дипломатами страшно веселили новых дипломатов. Иван Залкинд не без удовольствия вспоминал, как к нему приехал секретарь испанского посла, которого отзывали на родину, и убеждал помощников Троцкого, что советскому правительству следует наградить посла орденом. Старых орденов, еще царских, было предостаточно – их обнаружили в министерстве в большом количестве. Залкинд выложил на стол целую кучу и великодушно предложил испанцу выбрать любой.
Персидский посланник под Новый год прислал по традиции руководителям наркомата пару бутылок шампанского и коньяка. Большевики торжественно вылили спиртное в камин и на следующий день еще заставили любезного посланника извиняться.
Реальные отношения сложились только с германо-австрийской миссией по делам о военнопленных, которая прибыла в Петроград после заключения соглашения о перемирии. В перемирие никто не верил, хотя Маркин вывесил на здании наркомата громадный плакат, оповещавший о прекращении боевых действий.
Миссию возглавлял граф Вильгельм Мирбах, который потом вернется в Россию в качестве немецкого посла и будет убит в июле 1918 года. Когда он приходил в наркомат, то всякий раз морщился при виде висевшего на стене портрета немецкого революционера Карла Либкнехта. Сотрудники миссии были лишены права свободного передвижения по городу. Гостиницу, в которой их поселили, охраняли мрачные и неподкупные латышские стрелки. Мирбах постоянно жаловался на притеснения,
