из церкви и когда нищие на паперти, протягивая руку, просили у него:
– Подайте, Христа ради, Мефодий Никонович, Вам Бог пошлет.
– Вот смотри! – отвечал Гарелин, протягивая свой бархатный картуз к небу, – смотри, много мне посылает Бог-то!
Этот Гарелин возымел желание построить часовню при соборе и, услышав, что приехал молодой архитектор из Москвы <и строит уже в каком-то новом стиле интересный магазин и отделывает кому-то дом, передал через моего шурина>[21] и пожелал, чтобы я к нему приехал в ближайшее воскресенье в 12 час[ов] дня.
Иваново-Вознесенск. Дом Д.Г. Бурылина на углу Александровской улицы.
Открытка начала XX в.
Я поехал. Позвонил в колокольчик у парадного подъезда. Никто не откликнулся, позвонил вторично, вышла довольно неряшливая кухарка.
– Чего звоните? Чего Вам?
У подъезда стояла великолепная коляска из дома Собиновых с пышным кучером, я был изысканно одет, но это, очевидно, не было принято во внимание кухаркой.
– Скажите Мефодию Никоновичу, что приехал архитектор.
– Ну, архитектор, так иди с черного хода, через кухню, а в парадное и не звони, на кухню и выйдет к тебе Мефодий Никонович, когда будет можно.
– У вас всегда так принимают архитекторов?
– А то еще как! – и кухарка ушла, ворча, – звонит еще в парадную, – какой!
Я уехал обратно. Огорченные мои родственники объяснили мне, что это уж такой обычай.
– Больно гордый! – сказал Гарелин моему шурину, а я просил передать, что не привык к таким приемам.
Позднее уже другой фабрикант, также миллионер (Маракушев) просил меня дать ему проект часовни. Я сделал проект и выстроил часовню с фресками работы художника А.В. Манганари (теперь разобранную)[22].
Так я и не стал городским архитектором в Иваново-Вознесенске и выстроил там только большой магазин и перестроил огромную Крестовоздвиженскую церковь[23] по заказу другого купца, более культурного, оценившего труд художника-архитектора.
Искание нового в искусстве и жажда ознакомления с архитектурой Европы потянули меня в первую же зиму по возвращении из Парижа снова в Европу. Не связанный какой-либо службой, я был «лицом свободной профессии». Положив себе за правило работать ежедневно не менее 8 часов, вечера я проводил над чтением литературы по русскому искусству и вообще по истории искусства. Установил режим: работать, не покладая рук 11 месяцев, а месяц отдыхать, знакомясь с Европой. Позже, когда более позволяли средства, я работал 10 месяцев и два же месяца отводил себе для поездки за границу.
Совершая поездки ежегодно, случалось, что я и дважды в год мог съездить, т. е. в мертвый сезон для строительства, ноябрь, декабрь и январь, или ранней весной, когда постройки еще не начинались, начинались же они обычно после Фоминой недели, первой недели Пасхи, страстную неделю (неделя перед Пасхой) не
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 4 об.
Ново-Казанская часовня (1915–1917, Иваново, архитектор И.Е. Бондаренко, снесена в 1927). Была построена по заказу местных промышленников З.Л. Кокушкина и И.К. Маракушева.
Крестовоздвиженская летняя церковь (1795) была перестроена И.Е. Бондаренко в 1910–1912 гг.; разрушена в 1932 г.
