сказал Евдокимов зачем-то.
Сразу за Лугой автобус остановился. Это ревизор-контролёр в помятом макинтоше проголосовал на обочине. Контролёр (кряхтя) взошёл по ступенькам.
– Хороша погодочка, – сказал он с угрозой в голосе. – Попрошу приготовить билеты.
Водитель пожаловался:
– Рейсы, говорю, отменять надо. Пять человек – смех!
– Вот-вот! – встрепенулась женщина с арбузом. – То ли дело, когда лето, за неделю не достанешь билета!..
Все засмеялись, потому что получилось в рифму. Контролёр проверил и вышел. Евдокимов уснул.
Евдокимов крепко уснул. Он спал, спал, спал, так и проспал до конца дороги.
Проснулся, когда приехали. Евдокимов помог выйти грузной женщине, вынес её арбуз; она в свою очередь любезно указала Евдокимову на гостиницу – двухэтажную деревянную постройку тут же на вокзальной площади.
– Надюша, я тебе гостя привела.
Длинноногая девушка мыла пол.
– А, тётя Катя. – Девушка выпрямилась и потянулась, не обращая внимания на Евдокимова. – Приехали? Доктора видели?
– Потом, потом… Я к своим побегу. – И уже из-за двери: – Ты его, смотри, не обижай, этого… он хороший.
Евдокимов повесил зонтик на спинку стула.
– А я думал, мест нет. (Он всегда думает.)
– Вот что, – сказала Надя, – вы у меня единственный постоялец. Я сейчас домою пол, это быстро, потом приберу в пятой комнате, а вы погуляйте, ладно?
Евдокимову понравилась такая простота и естественность.
– У меня, собственно, дела в городе.
– Ну и ладно.
Она отжала тряпку и, опустившись на колени (разговор окончен), стала водить ею из стороны в сторону; она так низко наклонила голову, что Евдокимов невольно увидел шейные позвонки и полоску спины, ускользающую под ворот платья. Удивляясь своей наблюдательности, наблюдательный Евдокимов успел различить следы от медицинских банок.
Вечерело. На улице Мелиораторов лежала раздавленная собака. Тарахтел трактор возле конторы ПМК. Дорога вела вниз, поэтому луж не было, ноги сами несли под горку. Аляповатые герои наглядной агитации – рабочий, колхозница, интеллигент – сурово приветствовали Евдокимова с фасада Дома культуры; взявшись за руки, они олицетворяли «нечто», возможно, непобедимость (уж не в борьбе ли с парадностью?), излучали уверенность и оптимизм. Реальные люди тем временем разгружали фургон напротив школы, толпились около городских бань, сидели на дощатых скамейках, покупали капусту с овощного лотка; о чём-то судача, смеясь, с торфозаготовок возвращались женщины в ярких сигнальных жилетах, – они работали на узкоколейке; люди любили друг друга, изменяли друг другу, гуляли парами, расставались, болели, дрались пивными кружками возле ларька, боролись, как умели, с пьянством и самогоноварением, читали «Человек и закон», месили бетон, добывали торф, писали письма, давили собак на улице Мелиораторов, несли арбузы
