знать, что могут навыдумывать люди из страха перед одаренными. К сожалению, это ничего не меняет.
– Об этом знает вся страна. Вся страна будет искать его. И нас! – выдохнул Вирр.
Терис кивнул.
– Если бы вы не вмешались, его бы доставили в Триндар для публичной казни прямо на Песне Мечей. Гил’шары хотели показать гостям из соседних стран, что одаренные не только злы, но и по-прежнему опасны. Что догмы – не основание с ними мириться и ослаблять оборону.
Давьян невольно попятился от спящего на полу человека. Тот не выглядел опасным и был связан, но все-таки…
А Вирр волновался все больше.
– Если гил’шары узнают, что его освободили одаренные… – В его глазах мелькнул страх. – Они придут в ярость. Объявят, будто это затея андаррского правительства, будто бы мы ищем способ освободить от догм всех одаренных… Это повод к войне!
Терис с уважением кивнул мальчику.
– Это – одна из многих причин, почему я не освободил его раньше, – резковато проговорил он. – Гил’шары готовы воевать и без повода. Эти пятнадцать лет от удара по Андарре их удерживал лишь страх, что война заставит короля Андраса изменить догмы, но стоит им заподозрить, что догмы все равно будут изменены, их ничто не удержит.
Давьян побледнел: он и вообразить не мог, как далеко может завести его затея.
– Что же нам с ним делать? – спросил он. – Не возвращать же гил’шарам.
– Если он виновен – вернуть, – отрезал Вирр. – Непременно вернуть. Лучше пусть устраивают свою политическую демонстрацию, чем появится повод к войне.
Давьян, обомлев, уставился на друга.
– Ты шутишь!
Терис поднял ладонь.
– Давайте выслушаем его, прежде чем решать. Парень на удивление быстро поправляется. Его уже можно разбудить.
Вирр вздернул бровь.
– Разве не ты его исцелил?
– Я не рискнул применять суть, – покачал головой Терис. – Кругом слишком много солдат со щупами. Но, кажется мне, он бессознательно черпает из своего тайника и исцеляет сам себя. Поразительно!
Давьян с беспокойством разглядывал спящего. Одаренные умели заживлять свои раны, но он впервые слышал, чтобы кто-то проделывал такое в беспамятстве.
Терис склонился над рыжеволосым парнем, задумался…
– Давьян, он вряд ли сразу опомнится настолько, чтобы скрыть ложь, даже если умеет. Скажешь мне, если он станет лгать.
Потом он взял спящего за плечо и осторожно встряхнул.
Юноша проснулся со стоном.
– Где я? – сипловато заговорил он.
Все трое молча смотрели на незнакомца. Сейчас он был совсем не тот, что ночью: с бледной кожи за несколько часов полностью сошли синяки. Голубые как лед глаза обшаривали комнату; рыжеватые волосы падали на плечи, обрамляли лицо, казавшееся совсем узким из-за впалых щек. Фигура у парня была тонкая, но, опять же, скорее от недоедания, чем от природы.
Наконец
