со встречи, на которой кто-то сказал: «Взывайте к имени Бога! Помните и повторяйте его имя. Если вы будете его повторять, он обязательно услышит».
Это напомнило мне о Кабире, который сказал: «Неужели Бог оглох?»
Возможно, этот человек не слышал этих слов Кабира.
Далее он продолжал: «Спят десять человек. Кто-то зовет: „Девадата“ – проснется только Девадата. То же верно в отношении Бога. Взывайте к нему по имени – и он непременно вас услышит».
Услышав это, я едва сдержался, чтобы не засмеяться. Во-первых, спит не бог, а мы. Он не спит никогда. Не он должен проснуться, а мы! Это потрясающая ирония – спящие должны разбудить бодрствующего!
Не нужно звать его, нужно лишь услышать, как он зовет нас. Это может произойти только в тишине, только тогда, когда ум ничто не волнует. Когда в уме нет ни единого звука, – лишь тогда мы способны услышать его голос.
Истинная молитва – абсолютная тишина. Молитва – это не действие; наоборот, когда ум ничего не делает, это становится молитвой.
Молитва – это не деятельность, а состояние.
Во-вторых, у бога нет имени и нет формы. Поэтому не существует способов позвать его или помнить его имя. Все имена и формы воображаемы. Они все лживы. Мы постигаем истину, когда отсекаем имена и формы, а не полагаясь на них.
Только тот, кто рискнет отбросить все, обретет возможность достичь бога.
Храбрость сдаться
Я слышал историю об одном нищем факире.
Он был уже стар, и его зрение было слабым. Однажды он стоял у мечети и просил милостыню. Один прохожий сказал ему: «Лучше тебе подыскать для нищенствования другое место. Это не тот дом, где тебе могут что-то подать».
«Что же это за хозяин, который никому ничего не дает?» – спросил факир
«Безумец, – ответил прохожий, – ты что, не видишь, что это мечеть? Хозяин этого дома – наш великий отец, сам Бог».
Факир поднял голову и взглянул на мечеть. Его сердце наполнилось нестерпимой жаждой. Он услышал внутри голос, который сказал: «Разве я могу отсюда уйти? Это же последняя дверь. Разве существует дверь выше этой?» Он наполнился твердой решимостью. Подобно непреклонному камню, его сердце заявило: «Я не уйду отсюда с пустыми руками. Что бы кто ни получал, уйдя отсюда, – если они уходят отсюда с пустыми руками, они не получают ничего».
Он сел возле ступенек мечети и простер руки к небу. Он жаждал, а жажда сама по себе является молитвой.
Проходили дни, шли месяцы. Прошло лето, сезон дождей, зима подходила к концу. Прошел почти год. Жизнь старика подходила к концу, но в последние моменты его жизни люди увидели, что он танцует.
В его глазах появился проблеск другого мира. Его старческое тело излучало свет.
Он сказал кому-то перед смертью: «Кто просит, тот достигнет. Нужна только храбрость, чтобы сдаться».
Храбрость, чтобы сдаться.
Храбрость, чтобы раствориться.
