шаловливые пальцы оказались так глубоко, я и не заметила?! Эти движения были ритмичными, настойчивыми, напирающими, требующими подчинения. Они заставляли дышать чаще и выгибаться раз за разом вместе с ними.
Я повернула голову, прося пощады, но вместо слов смогла выдавить из себя только жалобный стон, который буквально был подхвачен с моих губ.
Слияние, страстное, неистовое, я не заметила, как меня подхватили и усадили лицом к лицу на колени.
Все мысли затмил долгий страстный поцелуй и движения пальцев. Губы варвара не давали опомниться, они ловили мой раскрытый рот в перерывах между криками, которых я уже не могла сдержать, и овладевали им. Жадно сминали и покоряли, заставляя все неистовее и неистовее откликаться на действия гиганта.
Пальцы уже не просто заводили, они заставляли сходить с ума, напрягаться мышцы и двигаться в унисон с их ритмом. Быстрее! Еще быстрее! Губы требовали не отставать, бедра подавались вперед, подчиняясь ритму, напирая, сильнее принимая внутрь то, что давало наслаждение.
Глубже. Быстрее. Еще быстрее!
Прежде чем мозг окончательно отключился, он еще успел сгенерировать пару не совсем стройных мыслей.
О боже! Что же я делаю! Целую его! Более того, требую, чтобы он не останавливался. Стыдно до слез.
Сколько у меня не было парня, месяц? За такое время не то что можно соскучиться по бодрой мужественности – озвереть с голоду.
И последняя, не очень здравая мысль: хотя бы наемся перед смертью. Это того стоит.
А после осталось только неприкрытое бесстыдное желание.
Пальцы задвигались быстрее, заставляя выгибаться, чувствовать животом не просто внушительную мужественность, а жадное бешенство неистового ненасытного зверя.
Бесстыдная выпуклость уперлась в складочку тела, пощекотала пуговку и, войдя в общий ритм, стала подогревать страсти. Это оказалось последней каплей. Мало того что наглые пальцы добивались своего, губы покоряли, не давая вздохнуть, так еще и неугомонная мужественность раскаляла обстановку, заставляла терять голову, терять самое себя.
Пик наслаждения накрыл внезапно. Это было подобно тому, как космический звездолет вырывается из пелены облаков в открытый космос. Сначала непроглядная темень и потеря направления. А после свобода, вокруг только пустота, легкость и звезды.
Содрогаясь от освобождения, я приникла к плечу сладострастного мучителя. Все еще вздрагивая и всхлипывая, спрятала лицо у него в спутанных волосах. Щеки горели от неописуемого удовольствия, а уши – от стыда.
С замиранием сердца и, что греха таить, с тщательно скрываемым вожделением я ждала, когда потревожившая мой покой мужественность проникнет внутрь, подарив еще большее наслаждение. Истинную наполненность, а не шаловливый пятипалый суррогат, и, возможно, сладкую боль. Космический варвар был крупнее земных мужчин, но неизменно нежен.
Боль пришла не оттуда, откуда я ее ждала.
АЙ!
