глубоким светом блеснули ему в ответ:
– Но в нашей семье уважали Библию, и я просто крещен в православном христианстве.
Он на мгновение задумался, вспомнив казавшееся сейчас таким давним время. Он сам, его друзья, маленькие индейцы из ближнего племени дакотов, зеленые просторы земли, и это ведь был для него обычный мир, обычные приключения и жизнь, но как-то все получилось так, что теперь у взрослого Натаниэля кроме солнца, неба, зеленых трав и стойкости была еще и вера в Бога.
Джеймс между тем, сподвигнутый ходом разговора, вспомнил и про себя самого.
– Я ведь тоже в таком же крещении, Натти. Значит, там где ты родился и вырос тоже были переселенцы из карпато-россов и православный приход. Наверное, у меня такая же история, как и у тебя, с тем только отличием, что я не рос среди прерий и индейцев, – заметил он другу.
IV
– Хороши же называются друзья, – прозвучал теперь голос Уильяма Вингстона, про которого двое его товарищей уже успели сейчас позабыть в увлечении своим разговором и воспоминаниями о прошлом.
Но говорил Уильям не о происходившем непосредственно теперь.
– Вот так мы, оказывается, ничего не знаем друг о друге, – заметил он. – Но оказывается, православную веру в нашей стране все-таки можно встретить и среди своих друзей, и гораздо чаще, чем я всегда думал и всегда ведь знал по Гарварду.
Джеймс Грейсли заметил тихо и серьезно:
– Яко с нами Бог…
– Если когда-то будешь в моих краях, то останавливайся погостить, Уилли, – неожиданно сказал вдруг Натаниэль. – И ты, Джейми, тоже. Будем вместе ходить на Литургию. У меня ведь тоже никогда не было такого друга, чтобы и он приходил со мной.
Джеймс Грейсли между тем уже снова превратился в прежнего беззаботного и улыбчивого капитана.
– Когда мы дойдем до Ричмонда, Уилли, и тебе вдруг покажется, что принимать приглашение нашего Натаниэля – это всё-таки придётся очень далеко ехать, то приезжай тогда лучше гостить ко мне, – сказал он. – Это ведь будет ближе. Я тебя тоже позвал.
– Но у Натаниэля там есть замечательная младшая сестра, и может быть, у меня появится и красивая невеста, – с улыбкой заметил тот в свою очередь.
Джеймс между тем был уже на ногах.
– Пойдемте спустимся к воде, – позвал он своих товарищей. – Там вчера плескалась большая рыба, может, она и сегодня там плавает.
Последние лучи закатного солнца падали на берег, ярким золотом сверкала в этом свете прибрежная трава, яркое золото заливало фигуры троих северян, спускавшихся с речного откоса. Светлоголовые, крепкие, молодые, они были под стать один другому, и даже в характерах, делавшими их такими разными на посторонний взгляд, их отличало друг от друга скорее только то, какие черты в них лежали ближе к поверхности, чем глубинная сущность души. Например, самый младший, живой, непосредственный, открытый Джеймс Грейсли; обычно великодушный и обязательный
