крышку: все несчастья на свободу
Тотчас же вырвались. А тот кувшин опять
Захлопнулся так крышкой, что не снять —
Надежду в нём оставил, злым богам в угоду.
И бродят разные по свету злоключенья:
Неисчислимо много – их хватает всем!
Надежда же пропала у людей совсем,
Что могут кончиться когда-нибудь мученья.
Спасибо за боль!
Очередные пробегают сутки —
Тебя не вижу, не целую в губки,
И пальчики твоих чудесных ручек
Меня не гладят. Как же я измучен!
Разлука эта мне невыносима,
Но всё равно за боль любви – спасибо!
Сиринга
В тени благоухающей сирени
Разлёгся Пан – большой кумир
Народа леса (хоть сатир),
Играя на чарующей свирели.
Ужасный он по внешности урод,
Но нимфы все его любили.
И те, поблизости что были,
Собрались подле в шумный хоровод.
Одна Сиринга – нимфа тех полей
Игрой не восхищалась Пана.
Но лишь она была желанна —
Мелодии он посвящал все ей!
…Взошла луна над тихою долиной,
Закончился разгул менад.
Побрёл Пан через старый сад,
Сминая мох ногой своей козлиной.
У яблони цветущей, ярко-белой
Мечту свою узрел нагой.
Решив, что дар то Аполлона дорогой —
Пан устремился к юной нимфе смело!
Но в ужасе Сиринга задрожала
И в страхе бросилась бежать
(не смог Пан нимфу удержать)
На свет луны, что речка отражала.
Пан прыгнул за Сирингой следом в воду,
Но лишь достал оттуда он тростник.
На берег вышел и печально сник.
Не все из женщин могут вынести урода!
Не такая
Замечаю, что ты не такая:
Не такая, какая тогда.
Неужели в тебе возникает
Страсть ответная через года?
Неужели любви я добился?
Даже верить в такое боюсь!
Не скрывал от тебя, что влюбился.
Вновь и снова в любви признаюсь!
Но вот ты сознаваться не хочешь
И себе самой в чувствах своих.
Делать встречи стремишься короче.
Мне же дорог с тобой каждый миг!
Каждый миг вспоминаю, надеясь
Вновь и снова его повторить.
Только ты, моя милая фея,
Можешь миги такие дарить!
Через двести лет
Какого вида существует разум
На тысячах
