а затем подошёл к этюднику.
– Продай мне одну из твоих картин, – попросил он.
Кейтлин вскинулась, резко подняла на него взгляд. В этой мысли – в идеи того, что Грег будет что-либо у неё покупать, было нечто кощунственное. И не потому, что Кейтлин не хотела «продавать», Кейтлин не хотела продавать именно ему.
– Я давно говорила, что хочу подарить тебе одну… или не одну.
Грег слабо улыбнулся – улыбки у него вообще были куцые, и когда они появлялись на лице, глаза не покидала грусть.
– Нет, Мел, ты ведь могла бы их продать.
– Прекрати! – Кейтлин бросила кисть и хотела было отшагнуть назад, но Грег поймал её поперёк туловища и прижал к себе.
– Ну, хватит. Прости.
Он уткнулся носом в волосы Кейтлин, и та ощутила горячее дыхание щекой. Напряжение, царившее между ними, иногда становилось невыносимым. Сердце щемило и хотелось большего, и в то же время, даже так, на расстоянии метра, с Грегом было хорошо.
– Я рад, что ты занимаешься любимым делом, Мел, – зашептал Грег быстро-быстро, – я рад, что ты нашла себя. Но я вижу, как ты живёшь. А я хочу, чтобы у тебя было всё. Хочу что-то сделать для тебя.
Кейтлин закрыла глаза и обмякла.
– Я просто хочу быть с тобой. Мне больше не нужно от тебя ничего.
– Я знаю. Поэтому я тебя и… – Грег замолк и зажмурился, так и не договорив.
Картину он всё-таки принял – правда, забрал не в тот вечер, а в другой, специально заехав за Кейтлин на машине на вернисаж. Аккуратно упаковал и убрал на заднее сиденье – Кейтлин ещё не видела, чтобы с её картинами обращались так. А через три дня сказал ей, что собирается уезжать.
Глава 6
Когда выставка всё же состоялась – Кейтлин не поверила до конца, что это происходит именно с ней.
Уже наступила зима, и по улицам вовсю барабанил дождь вперемешку со снегом – где-то бился со звоном о стёкла домов, где-то падал мягко – и тут же таял.
Погода стояла редкостно серая и редкостно отвратительная – как ни старалась, Кейтлин не могла увидеть красоты в том, что вдохновляло многих приверженцев декаданса – мрачной безнадёжности английской зимы.
Прогулки стали реже, да и на вернисаж она выходить перестала, потому что холсты промокали под дождём. Сидела, укутавшись в плед, у окна и читала, лишь изредка уговаривая себя выбраться и сделать на холсте несколько мазков.
Кейтлин никогда не задумывалась о том, что такое «вдохновение» – может, потому что оно никогда не покидало её. Она хотела рисовать – утром, вечером, днём. Ей всегда не хватало только времени и красок, чтобы класть на холст те картины, которые роились в голове. И ещё – мастерства. Она сама чувствовала себя неуклюжей танцовщицей на пиру, кое-как собиравшей всполохи цвета в кусочки картины. И хотя Джек и все его друзья, видевшие картины Кейтлин, говорили, что рисует она «просто отпад», самой ей всегда казалось, что получается что-то «не то».
Теперь,
