style="font-size:15px;"> – Давен, прекрати, – мягко попросила она. – Помнишь, мы договорились? Сядем, спокойно поедим. Поспим до утра и уйдём.
– Да, – собственный голос звучал глухо и тяжело.
Давен заставил свои негнущиеся ноги шагнуть вперед. Друзья подхватили его под руки и усадили на стул за одним из ближайших столов.
Стол стоял у самой двери – Варна выбрала его, чтобы в любой момент можно было сняться с места и уйти. Камин оказался прямо напротив – и возле него двое в фиолетовых одеждах.
Давен стиснул зубы. Обычный гул вечернего трактира шелестел прибоем где-то вдалеке. Он почти не заметил официантку, когда та подошла с привычным вопросом. Не слышал, как Варна заказывала еду. Во всём шумном зале он видел только одно существо – закутанное в бесформенные ткани и не смотревшее на него.
Принцесса Сильвена погибла по его вине. Давен всегда это знал. Он оказался слишком неосторожен, и в ту ночь, когда совершилось нападение на дворец, они были вдвоём. В темноте. И меч лежал слишком далеко, чтобы Давен смог до него дотянуться.
Он всегда знал, что беспечность его погубит. Сильвена могла не беспокоиться о своей безопасности – она и не должна была. Для этого был Давен и те, кто стоял в карауле рядом с ним. Но Давен не сумел выполнить свой долг, и, что ещё хуже, сам он выжил – лекари выходили его. Несколько месяцев Давен не мог шевельнуть рукой. А Сильвена оказалась погребена под развалинами дворца.
Так закончилась война между магами и жрецами. Народ драконов больше некому было объединить. В одну ночь погибли все, кто мог претендовать на власть.
Ещё за день до случившегося ни он, ни Сильвена о таком и помыслить не могли. Маги и жрецы ненавидели друг друга, но они ненавидели друг друга уже много веков. Никогда их ненависть не была настолько сильна, чтобы заговорщики набрались храбрости напасть на дворец и заставили Небесный Град рухнуть в бездну.
Потом, когда Глен-Дрэгон перестал существовать, Давен долго не мог поверить, что всё это в самом деле произошло. Он проклинал себя и требовал ответа у Небес – почему те наказали его жизнью, когда его принцесса, его любовь и всё, во что он верил, отправились в небытие.
– Кто поговорит с трактирщиком? – вырвал его из размышлений голос Варны. – На меня не смотреть: моё общение с пивными бурдюками добром не заканчивается.
Варна говорила правду. Ей категорически не удавалось разговаривать ни с мужчинами, ни с женщинами. Последние не понимали её, а первые воспринимали кожаный доспех, который предпочитала девушка, как повод затащить её в постель. Обычно кто-то в результате переговоров действительно оставался лежать – но, как правило, на земле.
– Я могу поговорить вон с той официанткой, – ответил Джудас и, проследив за его взглядом, Давен заметил, что тому уже во всю строит глазки голубоглазая северянка.
– А я – с трактирщиком, – сказала Каена и попыталась встать, но Давен удержал её на месте, накрыв локоть друидессы
