– совершенно настоящего.
Боже, ну хоть бы Мион сказал уже "Стоп!". Ведь дубль безнадежно запорот. Алеф одновременно и ждал сигнала, и безумно боялся, что тот прозвучит, и поцелуй придется разорвать. Что такие крепкие, такие горячие руки не будут блуждать по телу. И что придется показать всем стремительно оформляющийся стояк.
Дерек тем временем снова погладил его по бедру и снова задел член. Алеф шумно вдохнул, захлебываясь поцелуем и все нарастающим возбуждением. Отчаянно захотелось сделать ответный шаг. Пальцы дрожали и не слушались, когда он потянул с Маккентоевских плеч тяжелую кожаную куртку Центуриона.
Зато когда она упала на пол, в голове что-то перемкнуло. В конце концов, он здесь именно для этого. Здесь и сейчас он не просто может, он должен хотеть Маккентоя. А значит…
Мысль он не додумал. Вместо этого закрыл глаза и отдался на волю чувствам, которые немедленно потребовали поскорее найти кровать. Кстати, что-то такое было и в сценарии…
– Пошли, – сказал Алеф хрипло, с трудом оторвавшись от распухших, горячих губ, и толкнул Дерека в плечо.
Тот пошатнулся, но не двинулся с места. В первый момент Алеф испугался, что Маккентой снова прижмет его к стене, и тогда уже Мион точно остановит съемку. Но камеры по-прежнему работали, на площадке стояла абсолютная тишина. Алеф снова толкнул Дерека, заставив отступить назад, в направлении установленной в глубине декораций кровати.
Начиная с этого момента сценарий не был прописан вовсе, но даже если бы и был, вряд ли Дерек стал бы его придерживаться. Гнев его, кажется, слегка поутих, потому что, подойдя к кровати, он сел на нее и посмотрел на Алефа долгим пронзительном взглядом, в котором уже не было злости.
Алеф некоторое время смотрел на него, не в силах оторвать взгляд. Перед глазами мелькали сценки этих выходных: улыбающийся Дерек, веселый Дерек, мокрый и смеющийся Дерек. Медленно опускаясь перед ним на колени, он уже не помнил о камерах.
– Прости меня, – прошептал он, кладя руки ему на бедра.
Дерек кивнул, подался вперед, обхватил его руками и затащил на кровать, сходу подминая под себя.
– Неблагодарный гаденыш, – шепнул он ему на ухо и немедленно впился в губы требовательным, но уже куда более мягким поцелуем.
Быть придавленным к кровати тяжелым, разгоряченным телом оказалось непривычно. Но на удивление приятно. Алеф обнял Дерека, притягивая ближе, и снова закрыл глаза, отдаваясь поцелую, подчиняясь ему и растворяясь в нем.
Они целовались бесконечно долго. В живот уже недвусмысленно упирался каменно-твердый, по ощущениям просто огромный Маккентоевский член, собственный же болезненно ныл, прижатый чужим бедром. Но Алеф даже не пытался подвинуться или спихнуть Дерека с себя. Напротив, он с силой притягивал его ближе, гладил по спине. Безумно хотелось добраться до голой кожи, но не было сил, чтобы хоть на секунду разорвать поцелуй и расстегнуть плоские пуговицы
