нельзя. Фото со странички в «Фейсбуке». Красотка. Зеленые глаза сияют, светлые волосы укрывают плечи. На заднем фоне остров Сент-Майклз-Маунт.
И тут я словно каким-то образом отъезжаю назад – сквозь подушки, спинку кровати, сквозь стену – и вижу экран из далекого далека. А по экрану ползут ужасные, отвратительные слова: «Пропала… Анна… пропала… Анна…»
Чайник пышет сердитым паром на зеркало, а у меня в голове роится громадная черная туча слов.
Для полиции. Для Тони.
«Ну поймите, я собиралась позвонить…»
Глава 2
Отец
Генри Баллард сидит в теплице, старательно не обращая внимания на шум из кухни.
Он знает, что нужно идти к жене – помочь, утешить, – но знает и то, что ничего не может изменить. И не трогается с места. А по-честному – хочет просто сидеть и сидеть, глядя на лужайку. В этом странном пространстве, пристройке к дому, который никогда ему не нравился – то слишком жарко, то слишком холодно, несмотря на жалюзи и на вентилятор с пылеуловителем, установленный за бешеные деньги, – только здесь Генри удавалось впадать в полусознательное состояние, здесь его мысли скитались вне тела, вне времени, уплывали в сад, где он прямо в эту рассветную минуту слушает разговор девочек в их убежище среди кустов. Анна и Дженни.
Тогда у них начался мерзкий розовый период. Розовые одеяльца. Розовые Барби. Розовая палатка, купленная по какому-то каталогу и набитая всякой девчачьей всячиной. Он даже близко подходить отказывался. А теперь ничего так не желал, как забыть про удои и сенокос, про налоги и банки, чтобы разжечь костерок и жарить сосиски дочкам на завтрак. Настоящий лагерь – он много раз обещал им, но так и не устроил…
Могучий грохот на кухне возвращает его к реальности. Упали на пол жестянки – формочки для выпечки всевозможных видов и размеров.
– Да что ты делаешь?
– Сливовый пирог.
– Бога ради, Барбара…
Любимые пироги Анны. Бисквитный корж с начинкой из пряных слив. Генри чует запах корицы: баночка на кухонном столе опрокинулась, и пряность образовала маленький холм.
Ох, Барбара…
Она собирает формочки дрожащими руками.
Генри не выдерживает и, вместо того чтобы помочь, хотя бы проявить сочувствие, отправляется в кабинет и садится у телефона; поэтому минут через пять или десять первый видит, как полицейская машина снова тормозит у них на дорожке.
Страшно скручивает желудок, и Генри даже всерьез подумывает забаррикадироваться. В голове возникает забавная картинка: вся мебель привалена к двери, чтобы не дать войти полицейским. На сей раз их двое. Мужчина и женщина. Мужчина в костюме, женщина в форме.
Когда Генри спускается в холл, жена стоит в проеме кухонной двери, вытирая руки о фартук. Он смотрит на Барбару только мгновение – ее взгляд молит Бога, молит о справедливости.
Он открывает
