style="font-size:15px;"> В бытность медсестрой я работала на посту в терапии. Среди персонала была пропасть разных чудаков, но многим могла дать фору санитарка – пусть будет Анной Ивановной (на самом деле ее звали иначе).
Анна Ивановна обожала красить губы ярко. То в оранжевый цвет, то в кроваво-красный. Поредевшие после пятидесяти лет кудри кокетливо торчали во все стороны. Выпирающий животик она называла арбузиком. Под домашние тапочки носила белые носочки, чтобы меньше натирать ноги.
Полы мыла истово, шустро и достаточно качественно.
У Анны Ивановны была бурная биография. Санитаркой она стала не просто так – ни на какую другую работу не брали. Нет, не пила, не прогуливала, не бузила. Но была особой влюбчивой, взбалмошной и острой на язык. А то, что прощается миловидным юным созданиям – у взрослых или пожилых людей кажется глупостью, конфликтностью.
Однако при всех недостатках пылкой натуры Анна Ивановна была замужем и вполне счастлива. Супруг знал, что благоверную время от времени «перемыкает». И надо просто переждать этот этап, как непогоду. Пройдет.
Анна Ивановна не изменяла мужу, если вы ждете горячих подробностей. Влюбленности ее были исключительно платоническими, хоть и бурными. Она пекла очередному объекту пирожки. Вязала носки. Словом, приносила дары.
Если ее отвергали – страдала. Могла закатить бурную сцену. Собственно, поэтому и вылетала с работы. Будет ли терпеть такое сверхличное отношение директор? Нет. Особенно от вахтерши или уборщицы.
Анна Ивановна страдала не слишком долго. Встречала очередного мужчину, который западал ей в сердце. И начинала чудить.
В больнице, где я ее встретила, Анне Ивановне полюбился один из хирургов. Но в отличие от многих предыдущих избранников, он к обожанию относился благосклонно. Пирожки ел и нахваливал. От носков тоже не отказывался – пригодятся натянуть под резиновые сапоги, в лес, на дачу. На трогательные открытки с котятами и сердечками реагировал улыбкой.
Словом, роман развивался, веселил коллег, в горячую фазу конфликтов и обид не переходил. Жена у хирурга тоже попалась спокойная, неревнивая. Хоть ей сразу же доброжелатели и доложили про влюбленную идиотку…
Анна Ивановна регулярно писала заявления с просьбой перевести ее из терапии в хирургию. Заведующие плевали на просьбы в надцатый раз. И объект обожания санитарки обитал на другом этаже.
Сорокалетний хирург на ночных дежурствах хомячил горячие, специально для него испеченные пирожки с вареньем. А я, как и остальные, над историей потешалась… Из песни слов не выкинуть. Мне тоже было смешно наблюдать за развитием событий.
Как-то в выходные наши графики совпали. Напарница заболела. И на все немаленькое хозяйство мы с санитаркой остались вдвоем. Я бегала суматошно, старалась успеть все сразу. Анна Ивановна невозмутимо кормила пациентов. Убиралась. И поглядывала на мое мельтешение. В какой-то момент уже перед сном я поняла, что плохо соображаю, силы тают. А вышла на сутки. То есть с утра и до утра.
И
