одного. Были убиты жрецы, все до единого, и даже просто люди, знавшие, как ему правильно поклоняться. Вот такой бог-изгнанник, вышвырнутый и с Неба, и из Преисподней, одинаково проклятый и там и там. Нет, ты не подумай, майор! – вдруг словно спохватился чеченец, назвав Снегирева по званию, в котором тот был во времена операции «Порог». – Он был силен, очень силен! Но, – кривая усмешка, – нашлась сила и на него. По его приказу мертвые могли восстать из могил, но он не мог погасить Солнце и даже Луну, оттого и проиграл. Ибо силами Солнца его враги и пользовались…
Чеченец бормотал это каким-то странным речитативом – ни дать ни взять служка в темном храме, привычно отчитывающий слова богохульного писания…
– И бог явился сюда по нашему следу. Обычно боги прикованы к своим вселенным, но этот был немного другой породы. Все дело в том, что он был Сыном…
Потом вдруг Аслан встряхнул головой, сурово поглядел на полковника.
– Да… чего-то я… Ну ладно, это неважно… пока.
Кроваво-красный отблеск дальнего пожара плясал на его костистом лице с уже заметно отросшей щетиной, отражался в блеклых глазах.
– Просто прими это к сведению – раньше на Земле не было богов. Теперь они есть. Теперь Он есть, – поправился. – Мы ему служим. Он пришел ко мне, когда мне было плохо, когда ваша «демократия» вышвырнула меня из армии и грозилась раскатать мою несчастную Чечню танками. И я ему поверил и впустил в себя… И теперь служу ему. Я и мои товарищи. И тебе тоже придется ему послужить. Но сперва его надо будет немного подкормить…
– Кого? – пересохшим горлом выдавил полковник.
– Нашего Владыку… – прозвучало в ответ.
И ухмылка, в которой противоестественно смешались неподдельное благоговение и одновременно умиление, с каким хозяин смотрит на любимую собаку или кошку, показалась Снегиреву на редкость омерзительной и страшной.
– Нет, ты не подумай… Ему не нужна кровь, плоть или то, что мы называем душой… – как бы размышлял его собеседник вслух. – Просто жертва отдает ему оставшиеся годы своей жизни – он питается временем, которое определено человеку. Ему все равно, чье время, хотя, конечно, у молодого времени больше, чем у старика…
Так бурча себе под нос, он вытащил из кармана разгрузки пачку свечей, затем на полу появился старинный медный тазик, наполненный водой, в которой плавали кусочки льда. Расставил свечи вокруг миски в пластиковые розеточки, какими украшали свадебные торты. И этот контраст потусторонней жути и прозаических мелочей мирной жизни заставил сердце полковника сжаться.
Аслан постоял со склоненной головой три или четыре минуты, словно молясь в молчании. Затем принял у вышедшего из дверного проема автоматчика накрытый крышкой армейский котелок – самый обычный.
Под крышкой оказалась пригоршня исходящих сизыми искрами углей.
Он дунул на угли и зажег свечи от вспыхнувшего пламени…
– Нельзя
