насчёт президента, дальше выражения почтительности на их лицах не пошла – пусть подавится моим лицемерием – и президент вынужден был довольствоваться тем, что есть. В общем, никакими жилами на откровенность их не вытянешь, и приходится полагаться только на свою проницаемость. Которая, если кто не знал, всегда опирается на свои внутренние установки, крепящиеся на чувстве самосохранения, и так выходит, что смотрит на окружающих через прицел отрицания. Вот президент их всех и от себя отрицает, то есть без веской причины не поощряет. А если есть повод, как, например, сейчас, то мотивирует.
И так как ответа на этот его вопрос по поводу соблюдения регламента или протокола, что не столь важно, когда не видишь разницы между ними и вообще не знаешь, что это за галиматья, относящаяся по большому счёту к службе протокола, не прозвучало, то Мистер президент, как человек более всех из здесь присутствующих людей в этих вопросах разбирающийся, – а было бы не так, то, наверное, кто-нибудь ему возразил или ответил на заданный вопрос, – вновь берёт слово и даёт ответ на свой же вопрос.
– Ладно, понимаю, – с задумчивым видом говорит Мистер президент, – это вопрос сложный, да и не тот, ответ на который вы бы хотели услышать. – Бросил взгляд на главу агентства нацбезопасности Спарка Мистер президент, в результате чего напряг шеи некоторых глав управлений, среди которых особо выделялся Гилмор, чья шея вздулась от напряжения (она еле сдерживалась силой воли Гилмора от поворота) и крайне заволновал всех остальных глав служб, решивших, что Гилмор уже не настолько крепко стоит на ногах – что он и сам подтверждал, покачиваясь из стороны в сторону.
Мистер президент между тем на этом не останавливается, а задаёт новую задачку. – На повестке сегодняшнего дня стоят невозможно трудные задачи, – здесь следует тяжелейшая для многих пауза, во время которой Мистер президент начинает пристально смотреть куда-то за спины всех этих стоящих перед ним людей и при этом так захватывающе дух, что не продохнуть – с неимоверным любопытством к тому, что там делается – отчего каждому из находящихся перед его лицом людям, становится невтерпёж от желания обернуться назад, и посмотреть на то, что там увидел президент.
Может он там видит все эти невозможно трудные задачи, и значит, их просто обязывает обернуться. Но с другой стороны, кто знает, как на это посмотрит Мистер президент и не сочтёт ли он этот твой повёрнутый на себе поступок, – а так он только и будет им воспринят, – за твоё желание засунуть свой нос куда не просят, а самого тебя примет за беспардонного выскочку и неблагонадёжного человека, раз ты готов в любой момент повернуться спиной к президенту.
И как после этого президент сможет с таким человеком работать? И как спрашивается, он может отныне ему довериться, если он на такие недисциплинированные вещи способен, даже стоя лицом к лицу к президенту? И что он него можно
