кушать.
– Сильно хочешь?
– Сильно.
Лешка вытащил из кармана заначку:
– На ешь.
Девочка ела и рассказывала свою историю. Оказывается они с братом ехали в Латвию, говорили, что там жизнь хлебная. Они круглые сироты. Никого у них нет. И жилья нет. А с братом они растерялись в Пскове, и где он сейчас она не знает.
– Как тебя звать?
– Вера.
– Вот, что, Верка. Одна ты пропадешь. Будешь при мне. Всем говори, что ты моя сестра. Поняла?
– Ага. Поняла.
– А, теперь айда спать укладываться.
– А, где спать-то будем?
– Сейчас найдем подходящий вагон.
Искать пришлось долго. Для ночлега подходил не любой вагон. Ночи еще были холодные и для ночевки нужно было найти пустую теплушку: в ней хоть не дует. Наконец нашли. Лешка с трудом отодвинул дверь. В вагоне было пусто. Он подсадил Веру, затем заскочил и сам.
Теплу́шка» – вагон НТВ (Нормальный Товарный Вагон), переоборудованный под перевозку людей или лошадей.
Вагон бвл пуст. В одном углу они обнаружили горку стружек. Разровняв горку, дети улеглись на стружки, прижались для теплоты друг к другу и крепко уснули.
Лешка проснулся от холода, да и по нужде приспичило. Он отодвинул дверь. В лицо брызнуло солнце. Он брызнул в ответ, после чего повернулся в угол, где спала Вера и проорал:
– Верка! Вставай!
– Ой, где я?
– Вставай, вставай! Пойдем за добычей. Санитарный поезд еще не ушел.
Беспризорники вылезли из теплушки, двинулись к вокзальчику, чтобы сполоснуть лица под краном и напоролись на наряд милиции. Их задержали и к вечеру отправили в детприемник-распределитель.
Вера была испугана. Лешка успокаивал её:
– Чего ты дрейфишь? Посмотрим, что за контора. Если что – слиняем в два счета.
– А, что мы там делать будем?
– Не знаю. Но хотя бы помоемся. Я в бане месяца три не был.
ТАРАРАМ
Всё Задвинье было в сирени. Но не в той, вульгарной, в линялом фиолете, которую Лешка привык видеть в деревенских палисадниках. Нет! Здесь сиреневые кущи были роскошно убраны махровыми кистями, окрашенными в интенсивный фиолетовый цвет с оттенками от голубого до розового. Подчеркивали щедрость картины отдельные включения белой сирени. И аромат! Запах юного лета и чего-то доброго, многообещающего.
А еще тюльпаны! Красные и желтые. Яркие и веселые, как королевские солдаты. На всех клумбах! Лешка удивлялся: «И чего цветы никто не рвет? У нас их давно бы смели под корень».
Детприемник, куда доставил его милиционер, размещался в красивом
