теле лишь при наличии знакомого хищника в ее окружении, и сразу же приходить в норму при его отсутствии.
Но для человека поселившийся внутри страх является чем-то вроде троянского коня. Дело в том, что в отличие от животных, когнитивные способности и ассоциативное мышление человека позволяют ему получать повышенную дозу адреналина всего лишь при воспоминании о былой опасности, а также в таких ситуациях, которые не имеют прямого отношения к пережитому опыту, а просто вызывают схожие с ним ассоциации (об этом будет подробно говориться далее в этой главе). А, как известно, человек, находящийся длительное время (порой годами!) в состоянии повышенных биологических показателей, которые на самом деле предназначены для выживания лишь в краткосрочной ситуации (например, во время непосредственной физической опасности), растрачивает все резервы своей энергии, подрывая свое здоровье и беспричинно изнашивая жизненно важные органы своего тела.
Возвратимся к антилопе и к полученной ею во время встречи со львом «прививке страха». Кто-то может сказать, что страх перед львом удержит антилопу от приближения к опасному хищнику в будущем. Но разве не существует другой причины, по которой антилопа не пойдет в лапы к известному ей хищнику?
Насколько способ запоминания опасностей с помощью страха является самым эффективным методом, который был придуман природой? Возможно, мы опять ошибочно отождествляем страх с другим природным механизмом, а именно, с врожденным или приобретенным инстинктом от встречи с опасностью. Этот инстинкт можно сравнить со знанием, заложенным природой или полученным в результате жизненного опыта, которого достаточно для того, чтобы обеспечить работу инстинкта самосохранения.
Например, однажды обжегшись о горячую кухонную плиту, мы не начинаем испытывать страх, попадая на кухню и шарахаясь от плиты лишь при одном взгляде на нее. Более того, наши домашние питомцы обычно тоже не испытывают страха перед кухонной плитой или камином, хотя по собственному опыту или чутью они знают, что эти предметы опасны. Именно врожденное или приобретенное знание удерживает их от прикасания к этим объектам, хотя при этом не мешает им, например, греться возле них.
Точно так же и перелетные птицы, чувствуя или зная, что им пора улетать от холодной погоды, вряд ли испытывают какой-либо эмоциональный страх перед холодом. Они не начинают трепетать и падать в обморок от страха при перемене погоды или от одного только воспоминания о приближении зимы. Этот элемент (страх) в данном случае совершенно не функционален, так же как и в других подобных случаях, связанных со спасением жизни, когда они являются частью программы выживания конкретной особи и популяции в целом.
Таким образом, получается, что единственно возможная полезная функция страха – это появление непреодолимого желания убежать и спрятаться от источника,
