месте, он произнеся молитву, вновь двигался в путь.
По пришествию двух недель, лунной ночью он брел широкой степью, вслушиваясь в звуки цикад, что нарушали благословенную тишину. Он шел и наслаждался великой красотой земли, что создал Всевышний. И вдруг, где то вдали… Как показалось Прохору возле самого горизонта вспыхнуло зарево. Пожар что ли? – подумал про себя одинокий путник и ускорив шаг пошел в ту сторону.
Уже начинало светать. И чем ближе он приближался к этому месту, тем отчетливее виднелись языки пламени и чувствовался едкий запах.
Вскоре идти стало совсем невмоготу. Черный дым стелился по густой траве, уже тронутой росой. Совсем недалеко виднелись очертания хутора, что полыхал в огне. Горело не меньше десяти домов. Можно было отчетливо разлесить и людские крики. Эй, Микола! Да, шо ты увстал окоянный! Воды! Воды неси! Якоф с тебе козак, раз умереть боязно!
Господи, пошто людей караешь! – подняв руки к небу, взмолился Прохор. Разве же мало им бед и напастий в житие их. шо ьы их крова в миг лишаешь! Дождя… Дождя пошли, великой аолею и силою своей… Матерь Божья, вразуми силы небесные! Защити народ! Дождя! Дождя! И отрок сел в высокую траву и стал читать Отче наши! Читая без устали уже более сотни раз подряд молитву, Прохор почувствовал слабость. Он упал в высокую траву, не в силах дышать едким дымом, что черной пеленой окутывал цветущую степь. И в этот же самый миг яркое солнце, что взошло из за горизонта окутали такие же черные тучи… Совсем робко, но совсем близко сверкнула молния! И хлынул проливной дождь! Прохор вскочил и заорал: Слава, тебе Господи! Слава, матерь Божия! И широко ступая по траве стал быстро и важно пошел к хутору, подставляя свои ладони под сильные и огромные капли дождя.
Молитесь Богу и будете спасены! – споклоном сказал он приблизившись к людям, что заканчивали бороться с огнем.
Но вместо доброго слова в ответ он услышал: Тю! Шо за божевильный москалик у нашу станицу забрел? Ты де был, коли тут усе вогнем полыхало! Але твоя молитва дождь нагнала!
Моя- ответил Прохор и здоровенные мужики в казачьих одеяниях подняли его на смех.
Тоби годкив то сколько, парубок? – тыкал в него пальцем есаул и неустанно ржал поучая: Молоко то ни подсихло, а вин мени в усни бэре! Да шо ты бачив про Бога. Вин то далече… А вот сила мужицка краше, да вам людины- вот Бог, да степ широка.
Не богохульствуй! – прервал его старый казак и сказал: Ти их дурней не слухай! У них же дурь к башках не выветрилась. Свадьба тут у нас вчора бува. Вот и ще буянят! А вогонь це казаки баньку для молодых зробили, а вона казацку удаль не выдержала, да полыхнула. Хата молодых, да ще с десяток хат пепелищем и стало…
Прохор опустил глаза и немного помолчав сказал: Горе конечно… Я можливо и я на шо сгожусь… Мене работа нужна! Путь дальний держу! И хлеб на свое пропитание я всякой работой добываю.
Похвально- сказал черноусый старый казак, а Прохор поклонившись поведал о том, куда лежит
