прогулка года три назад, по Малахоне летом. Мы держались за руки. Я ей рассказывал про наши очередные похождения с ХайСыл, это всегда её сильно забавляло. Смеялась надо мной, над ХайСыл, над ситуациями, в которые мы постоянно влипали. Она вообще часто смеялась. Я смеялся вместе с ней. Это был первый раз, когда я её поцеловал в губы, прижав к молодому тунгитному дереву в стороне от дороги. Она назвала меня чудаком. У них не принято целоваться в губы. Это конечно делают, но не многие. Этот жест у них заменяется нежным поглаживанием запястьев. Мы еще долго простояли так, целуясь, а потом она сказала, но не то, что я от неё ожидал. Не то, что было в действительности, три года тому назад.
– Берегись снега Лууч. Берегись снега.
Я прижал её сильнее, чтобы она не говорила внеплановые речи. Я ожидал услышать, как она начнет смеяться и закрывать мне глаза ладошками. Как было когда то. Она действительно закрыла мне глаза, а когда убрала ладони, я увидел тусклый свет и услышал отчетливо её смех. Хоть я уже проснулся, звонкий весёлый смех её застыл у меня в ушах. Свет шёл сквозь плед на моём лице. Легко встав, я огляделся. Сумеречно и холодно. Проспал до утра. Где же мы, уже приехали? Я выглянул в окно, вокруг меня везде лежал снег. Белый ровный снег. Из-за большого обилия заснеженных молодых и старых, елей и сосен, я не видел дальше двадцати шагов. Белая стена, вперемежку с хвойными ветками и редкими замерзшими чёрными кустарниками преграждала обзор, с двух сторон дороги.
Я вышел на улицу, прямо с клетчатым пледом на плечах. Небо серое, плотно затянуто облаками. В летнем самохвате и сапогах, стоять на дороге было весьма холодно. Я обошел карету вокруг, но не нашёл никаких следов. Кроме своих, когда замкнул круг. Идя мимо лошадей, я хотел погладить одну из них по морде, поправить ей длинную смолянистую чёлку, лежащую на глазах. Когда я протянул руку к одной из них, она привстала на дыбы и заржала так враждебно, что я отскочил. Извозчика нигде не было. Позади нас были две ровные глубокие полоски в снегу. От колес кареты. Они были достаточно высокими, чтобы не тонуть в снегу, хоть на моей исторической родине, такое не практиковалось, при таком большом уровне снега. Между углублениями от колёс, отчётливо различались, ровные углубления от копыт тройки вороных лошадей.
– Чтобы это всё могло значить друзья мои? – заговорил я с лошадьми и принялся наглаживать подбородок.
Кучера нет. Следов его тоже нет. В пути он что-ли затерялся? А лошади по инерции пробежались вперед, не заметив потери хозяина, а потом устали и встали. Эти не устанут, видно по ним, с них станется ещё пару дней бежать. Тогда почему встали? Стало быть, выучка у них такая. Так не пойдёт. Надо вернуться и найти потерянного кучера.
– Слышите? уважаемые лошади! Так не пойдёт. Мы сейчас вернёмся и отыщем вашего хозяина, – на этом напутствии я вскарабкался по лесенке, на место кучера.
Взял поводья, слегка дернул. Лошади никак не прореагировали. Дёрнул сильнее, ноль внимания. За мной, на сиденье, висел кнут. Им
