кусочек колбасы.
– Я хочу знать только самое правдивое. Я хочу, чтобы ты мне рассказал об этом, – еще раз попросил я его.
– Что я тебе, старуха Изергиль или Шахерезада, что ли, байки травить? – возмутился друг.
– А мне баек и не надо, – уверенно ответил я.
– Ну если ты так желаешь… расскажу. Глядишь, и время скоротаем. А про войну это или нет, сам уже решай. По мне так война последняя была в сорок пятом году окончена. Другой такой не будет. А остальное… Массовое убийство. И что интересно, в обоих случаях изначально к битве «до последней капли крови» и победе во что бы то ни стало с любой стороны призывают те, кто, собственно говоря, кроме своего положения ничем не рискуют, но благодаря силе внушения это настроение овладевает теми, кто непосредственно должен осуществить эти приказы в действие независимо от иерархии. Я тебе расскажу. Только сначала давай выпьем, – и он поднял рюмку.
Мы выпили, закусили. Друг достал сигарету из пачки, покрутил ее и на этот раз закурил. Я не торопил его. Я знал, что мой друг не любит курить торопясь и предпочитает делать это молча. Затушив бычок, он повернулся ко мне и громко сказал: «Ну слушай!» И я стал слушать.
Подрыв
В песчаных бурях ветра
Мне верный друг компас.
Лицо в пыли и пепле,
Все время к часу час.
Дома ждет мой малый,
Не видел еще свет,
Но чувствую – он знает,
Каков в миру рассвет.
Я знаю, что он любит
Солнце и траву.
Он самым лучшим будет!
Знаю. Верю. Жду.
– Я***, я Т***!
– На приеме Я***.
– У меня трехсотый, тяжелый!
– Понял. Ваши координаты, отправляю вертолет.
Никто толком не понял, что произошло. Даже раненый офицер, лежащий на песке в разорванных ботинках, из которых как из губки сочилась кровь, от чего они пропитались ярким багровым цветом. Взрыв произошел неожиданно – сработал кассетный боеприпас. В данном случае поговорка «Что посеешь, то и пожнешь» приобретает самый что ни на есть прямой смысл. По этой территории недавно отрабатывали наши реактивные системы залпового огня «СМЕРЧ». В этот день отсюда должна была работать наша артиллерия.
– Т***, я Я***. Вертолет вылетел.
– Понял. Жду.
Тем временем офицер продолжал неподвижно лежать. В ушах звенело, и окружающие звуки смешивались воедино. Вместе с кровью утекали и силы, от чего пошевелиться с каждой секундой становилось все тяжелее.
«Вот идиот! – мелькнула в его голове мысль. – Хотя… вроде нет… а где мои ноги? – спросил он сам себя и опустил взгляд. – Ботинки на мне, значит, ноги тоже на мне…» – от этой мысли стало чуть легче. В том, что он будет жить, он не сомневался. Он не имел права умереть ни сегодня, ни завтра,
