неплотно прикрытой печи. При первом же взгляде Свету кольнуло узнавание.
– Маршак. «Угомон». Господи, Тошка, где ты ее нашел?!
– Угадал? – вместо ответа довольно ухмыльнулся Антон.
– Еще бы!
– А я ее никогда и не терял.
Света быстро раскрыла книгу, перелистнула шмуцтитул, выискивая выходные данные.
– Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год! С ума сойти! Блин, да она старше нас двоих, вместе взятых! – пальцы метнулись к оглавлению. – Боже, и обложка та же самая. Мне кажется, даже запах тот же!
– Мне в детстве казалось, что домик на обложке горит. Поздний вечер, за окном дождливо. Все легли спать – Угомон всех уложил – и не заметили, как из печки вывалился уголек.
– Бр-р-р-р, жуть какая! Не выдумывай! Хотя, если честно, действительно похоже на огонь… И еще иллюстрации эти.
– Да, криповатые. Угомон этот бородатый, в капюшоне, как какой-то престарелый маньяк-педофил. Что он вообще делает поздно ночью у кровати чужого ребенка?! А учитывая, как мальчика в книге зовут, я в детстве думал, что это про меня, и старался заснуть побыстрее, чтобы, не дай бог, он не пришел. Представляешь, откроешь глаза, а там старикан в капюшоне и с бородой, и это ни фига не Дед Мороз!
– Да ну тебя! – хмыкнула Света. – Балбесина!
Пальцы задумчиво пробежались дальше, вместе со страницами перелистывая само время. Отматывая назад. Возвращая в детство.
– Сон приходит втихомолку, пробирается сквозь щелку… – Света поймала себя на мысли, что улыбается во весь рот. – Тошка, Тошка… Помнишь, как я в детстве тебя доставала, чтобы ты мне его прочел?
– Помню, конечно. Чуть ли не каждый вечер. Угрожала, что иначе не заснешь, шантажистка мелкая. – Антон прикрыл глаза. – Я точно так же маму доставал.
Он вновь довольно ухмыльнулся. Света попыталась улыбнуться в ответ, но губы скривились. В глазах поднялась соленая муть. Капля сорвалась с ресниц и разбилась о раскрытые страницы. Сухая бумага жадно впитала влагу, растянула по буквам темным пятном. Света торопливо захлопнула книгу.
– Свет, ты чего? – Антон приподнялся на локте. – Свет? Перестань, ну? Ты ни в чем не виновата. Мама умерла во сне еще до того, как ты родилась.
– Да. Знаю.
Света мотнула головой, и подступившие слезы разлетелись в разные стороны. Чувствуя себя донельзя глупо, она запрокинула голову, замахала руками перед лицом. Ни дать ни взять – экзальтированная дурочка из вечернего ток-шоу для домохозяек. Антон снял с ее носа соленую каплю, внимательно изучил, выгнув бровь с таким уморительно-серьезным видом, что Света, не выдержав, прыснула. Но смех получился натужным, истеричным.
– Прости… – кое-как успокоившись, выдавила она.
– Эй! Посмотри на меня. – Антон подсел ближе, положил ей руки на плечи. – Ну же, посмотри на меня. Спать ложатся все на свете, спят и взрослые, и дети… Помнишь?
Шмыгнув носом, Света нашла-таки
