руки к небесам.
Самшир мог похвастаться разве что позеленевшей статуей Мерхэ у мертвого кирпичного фонтана да камерами, взиравшими на меня с каждого здания. Тысячи черных любопытных глазков на ножке-стебельке. Повсюду слонялись полицейские в серебристой форме, в предвкушении перекладывая дубинку из руки в руку. За кем они следили? За обезумевшими агнцами? Или же охраняли степенных долгожителей?
Одним осенним вечером я бродил по улочкам и наткнулся на старика, который в отчаянии кричал, что ему осталось жить три часа и двадцать семь минут. Ровно столько.
Я навсегда запомнил ту встречу.
Старик сидел на лавке, одетый в дорогую шелковую рубашку с прорехой на локте, а в руках непрерывно вертел обломок трости. Он казался похожим на затравленного волка, не сводящего глаз с устремленного на него дула винтовки. Когда я поравнялся с ним, он странно изогнулся и выпалил:
– Три часа, двадцать шесть минут! – и весь затрясся.
Я почувствовал себя неловко и ускорил шаг. Но что-то шевельнулось внутри меня, заставило резко остановиться и оглянуться. Я точно наступил на гвоздь. Лицо старика светилось молочной белизной. По нему было видно, что он уже не принадлежит этому миру. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, он – попеременно – то беззвучно смеялся, то всхлипывал и начинал плакать. Прохожие старались не замечать его, они посматривали искоса, ледяными взглядами, и лишь одна бойкая женщина бросила на ходу:
– Сумасшедший!
Мне стало жаль беднягу. Не успел я сделать и шага, как старик встрепенулся, сделал неестественное движение, схожее с ходом шахматного коня, рухнул ничком и начал рвать на голове волосы. Волосы пепельного цвета. Их пучки контрастно выделялись на фоне черного асфальта. Жуткое зрелище. Я подбежал к несчастному, поймав чей-то осуждающий взгляд.
– Тише-тише. Я помогу вам, – я старался говорить твердо.
От старика нестерпимо пахло мочой. Он сопротивлялся (скорее всего неосознанно), но мне удалось посадить его обратно на лавку.
– У вас есть Т-23?! – с какой-то безумной надеждой спросил он.
Тот самый препарат от страха. Я покачал головой.
– А вдруг… вдруг я выживу? – прошептал старик и застонал. – Вы знаете, сколько мне лет? Мне всего сорок девять.
Его била дрожь. С губ капала слюна. Вдруг он направил взгляд в сторону, точно в просвет между двух тополей. Будто увидел там что-то.
– Мари, моя Мари… Где ты? Обними папу. Моя девочка, ты слышишь меня? Мари!..
Я мог лишь утешить его, но мне стало страшно. По-настоящему страшно.
– Мари… моя принцесса. Не забирайте ее от меня!
Он звал свою дочь и рыдал, уткнувшись в мое плечо, пока под оглушительный вой сирен не прибыли санитары «Скорой помощи» и не облачили его в тугое белое одеяние. «Невинные цифры» свели его с ума.
Я видел, как
