кто же! И я бы так мог сочинить!
Арина Родионовна. Ну нету, батюшка, не обижайся на старуху: дар Божий у Саши одного, у Александра Сергеевича.
Василий Львович. Ишь ты, какова! Да ты знаешь, я ему и по таланту дядя старшой! Что Сашка без дяди своего!
Арина Родионовна. Бог вам судья.
Василий Львович. То-то.
Арина Родионовна. А я Богу подсказчица.
Василий Львович (рассмеявшись). Ах, сердита, ах, умна ты, матушка, Арина Родионовна! Знать, все музы тебе внучки! Только не ровня они своей бабушке, нет – не ровня! Я изумляюсь!
Арина Родионовна. Это кто ж музы, батюшка: ангелы, что ли?
Василий Львович. Да нет, матушка, какие ангелы: это девки такие! (Замечает Дашу и Машу.) Вон такие, какие они, только похуже, пожалуй! (Подходит к Даше и Маше, гладит их по голове, одну и другую.) Эти-то добрые, они славные, – вот тебе где ангелы, они на кухне! (Даша и Маша ухмыляются.)
Арина Родионовна. А те, видать, зловредные.
Василий Львович. Ого! Те мошенницы, матушка, те мошенницы.
Арина Родионовна. На небе живут?
Василий Львович. А где же? Там, конечно.
Арина Родионовна. Избаловались! На земле-то труднее.
Василий Львович. И верно, и верно! Вот я живу на земле – и я страдаю.
Арина Родионовна. Чего ж так? Душа, что ль, болит по ком?
Василий Львович. Нету, матушка, нету: устерсов не ем, гадов морских! А привык!
Арина Родионовна. А ты ешь их! Ешь, гадов-то!
Василий Львович. Англичанка не велит, от суши нас отрезала. В Европе пожары, на Везувии огнедышащее извержение, в журналах пишут, как готовить сушеные щи для солдат, – мне скучно, матушка!
Арина Родионовна. Скучай, батюшка!
Василий Львович. Зачем же, матушка, – зачем мне скучать?
Арина Родионовна. Чтобы жить, батюшка.
Василий Львович. Эк, старая, сказала. Чего скучать, пойду танцевать.
Арина Родионовна. Воля ваша.
Василий Львович. А ваша? А ваша где воля?
Арина Родионовна. У вас, батюшка. Воля-то одна.
Василий Львович (задумывается, целует старуху в голову). Правда твоя. Спасибо тебе, – да и мы-то рабы.
Арина Родионовна. А кто же? И вы тоже – при рабах и господин раб.
Василий Львович. Ах, прелесть!.. Ведь это же справедливо! А где, однако ж, Сашка? Явится к тебе – пошли его ко мне! Он мне надобен.
Арина Родионовна. Скажу, чего же.
Василий Львович (к Маше). Ты чего – глаза в слезах, а сама смеешься?
Даша. Она сдуру так-то.
Маша. Я не сдуру, я от радости.
Василий Львович. А чему ты рада? Чему, красавица моя?
Маша (бормочет, как сама не своя). В печи огонь горит, от огня цветы растут, на дворе мороз, на небе звезды, а в избе люди добрые…
Арина Родионовна.
