институт помещался в одном из лучших зданий старой Москвы (архитекторы И. Д. и Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев, 1808–1827 годы). Теперь это – здание Центрального дома Российской Армии (Екатерининская, ныне Суворовская площадь, д. 2.).
Итак, с конца ноября по март Москва отплясывала на дворянских балах, которых иногда приходилось по 40–50 на один день. «Везде поспеть не мудрено…» Англичанин Ж. К. Пойль, посетивший Москву в начале XIX в… вспоминал: «Московское гостеприимство со своими балами совершенно нас заполонило. Ни одного дня не имею роздыха для моих страннических ног».
Современники замечали, что в отличие от балов, которые давало высшее общество Петербурга, московским балам была свойственна какая-то семейственность.
Обыкновенно бал начинался около шести вечера. На лестнице и стенах у богатых людей зажигались восковые свечи, у тех, кто победнее сальные. В люстрах, канделябрах и бра на стене обыкновенно горели свечи-аплике. Особые мальчики-казачки со специальными щипцами должны были следить, чтобы оплывшие свечи не чадили и не коптили, снимая с них нагар. К началу XIX века немногие богачи обзавелись редкими тогда масляными лампами. Вообще освещение было такое слабое, что от одного конца залы до другого можно было едва друг друга узнать. Швейцар возвещал звонком о приезде гостей. Лакей громко называл фамилию прибывших. В передней гостей встречали хозяева дома и вели в гостиную. Начинались взаимные приветствия. Обязательно где-нибудь организован буфет, с прохладительными напитками, чаем, сладостями и фруктами спасались от духоты и копоти бальных залов. Здесь постоянно толпились гости: «Пока мы дожидались нашей очереди, чтобы напиться лимонаду, один приземистый барин успел пропустить в себя пять чашек чаю и проглотить с полдюжины сдобных булочек; но, по крайней мере, он ничем не запасался, а в двух шагах от него какая-то пожилая барыня преспокойно набивала конфектами свой огромный ридикюль, который начинал уже принимать форму довольно увесистого кулька…»
Рассылать приглашения на бал в Москве было не принято. По особым билетам являлись лишь на придворные балы. Балы и танцевальные вечера у богатых людей назначались в определённые дни. К примеру, по понедельникам – у П. Х. Обольянинова, по вторникам – у П. М Дашкова, по средам – у Н. А. Дурасова и т. д. «Так водится в московском большом свете, одни ездят к хозяину, другие к хозяйке, а часто ни тот, ни та не знают гостя, что, впрочем, случается более тогда, когда дают большой бал. Тогда многие привозят знакомых своих, особенно танцующих кавалеров. Иногда подводят их и рекомендуют хозяину или хозяйке, а часто дело обходится и без рекомендаций», – вспоминал Василий Николаевич Погожев.
Особенные балы давались по вторникам в здании Благородного собрания, вокруг которого формировалось все дворянство. Его членом мог стать любой российский дворянин. Дом располагался на углу Охотного ряда и Большой Дмитровки, приобретён у бывшего генерал-губернатора князя В. М. Долгорукого и заново отстроен архитектором М. Ф. Казаковым. Здесь проходили заседания Московского губернского дворянского собрания, давались знаменитые балы, маскарады, концерты.
