с новыми инкубаторами проблемы? Слышал-слышал. Прикрывается, выходит, ваша лавочка? Ты-то как – поднакопить чего успел или все на курточку потратил? – спросил он сочувственно.
Алексей напрягся. Разговор об этом был ему неприятен отчасти потому, что Родион угадал.
– Ты знал? Ну что болото больше не может подселять личинки? – быстро спросил он.
– Догадывался. Наша старая закладка потеряла все силы до капли. Значит, и ваш осколок тоже. А раз так, как он может пронизывать границы миров и извлекать из болота личинки эльбов, хоть поначалу они и крошечные, как песчинки? Это все, что ты хотел сказать?
Взгляд Родиона был полон даже не презрения, а бесконечной усталости. Казалось, он и ненавистью не удостаивает бывшего миражиста. Алексей не выдержал. Нет уж, он сумеет их удивить!
– Вчера ночью я дежурил у кабинета Гая! – выпалил он. – Вдруг появились Долбушин и Белдо и прошли к нему… Дверь была приоткрыта, я все слышал. Белдо вернулся из Подземья. Потеряны девять берсерков и две боевые ведьмы.
Штопочка присвистнула.
– Надо говорить: девять героев и две добрые волшебницы! – поправила она. – И где же их потеряли? Суслик в норку утащил?
Алексей быстро и толково – все же как несостоявшийся библиотекарь он хорошо владел словом – рассказал обо всем, что ему удалось узнать о хранилище первошныров и рогрике. Он уже заканчивал, когда из леса донесся дважды повторившийся свист.
– Меня ищут. Все, бывайте! – Алексей перебросил ремень арбалета через плечо и нырнул в кустарник.
Штопочка и Родион не стали искушать судьбу и рванули в противоположную сторону. Отбежав километра на три, они затаились. Крошечный овраг походил на окоп. Скрытый со всех концов корнями, он был почти незаметен. Отличное укрытие для стрелка. По грудь высунувшись из овражка, Штопочка положила локти со шнеппером на траву.
– Что думаешь, Родион? Ты ему веришь?
Родион отозвался не сразу. Он сидел на дне оврага и саперкой прокапывал ступеньки.
– Верю. Парень хочет со всеми хорошим быть. Как он передернулся, когда ты его «полицаем» назвала!
– А ведь он и есть полицай, – упрямо повторила Штопочка.
– Ясное дело. Но нарывалась ты напрасно. Ну-ка замри!
Родион осторожно снял с плеча у Штопочки ползущего клеща и, успокаивая, потрепал ее по шее, как лошадь. Пожалуй, для него это была нежность. И Штопочка тоже поняла, что это нежность, потому что лицо ее стало вдруг широким, полудетским и нелепым.
– Энцефалитный? – спросила она.
– Сейчас узнаем… – Родион сунул клеща в рот. – Не, энцефалитные – они с кислинкой… Ладно-ладно, я пошутил! Вот он!
И он сощелкнул клеща на траву.
– И этот их рогрик действительно может прорвать границу между мирами? Она же толстая! – усомнилась Штопочка.
Родион слишком часто нырял, чтобы считать границу толстой.
