[Hippius et al., 2008]. В своих мемуарах О. Бумке писал, что осенью 1940 г. он впервые узнал о тайно проводившейся нацистами программе эвтаназии психически больных. После этого он немедленно связался с председателем «Немецкого общества здоровья», которого знал лично, и высказал ему свое мнение о категорической недопустимости подобных мер. Однако его протест ни к чему не привел [Mauz, 1959]. Когда же О. Бумке увидел, что его возражения не имеют действия, он пришел к выводу об отсутствии другой возможности спасти жизнь своим пациентам, кроме умалчивания или сокрытия их истинных диагнозов, что он и делал, порой рискуя собственной жизнью [Mauz, 1959].
Тем не менее сохранились данные и о том, что О. Бумке открыто не высказывался против нацистской идеологии. Именно в связи с этим, а также с учетом его известности и влияния в немецкой психиатрии нацисты не только не осмелились принять к нему карательные меры, но даже назначали его на высокие посты в немецкой военной психиатрии [Zeidman, 2011]. Так, с 1940 г. он был психиатром-консультантом в VII военном округе в Южной Баварии (штаб-квартира этого военного округа располагалась как раз в Мюнхене), а в августе 1942 г. был назначен чрезвычайным членом Академического совета Военно-медицинской службы Германии, причем это назначение было произведено лично Адольфом Гитлером. С 1944 г. О. Бумке возглавил Научно-консультативный совет имени Карла Брандта (нацистское медицинское общество). Существовавшее мнение о том, будто О. Бумке был личным врачом А. Гитлера, оказалось легендой. Однако в своей автобиографии («Воспоминания и размышления») ученый описывал ум нацистского лидера как «удивительно проницательный».
О. Бумке оставался директором Мюнхенской университетской психиатрической клиники и заведующим кафедрой психиатрии Мюнхенского университета и в период Второй мировой войны – вплоть до декабря 1945 г., когда союзниками он был отстранен от этих должностей. Согласно одной из версий это случилось в связи с тем, что Мюнхенский университет был причастен к разработке и выполнению нацистской программы эвтаназии психически больных, по этому до окончания разбирательства О. Бумке по умолчанию считали также причастным [Koehler, Stahnisch, 2014]. По другой версии отставка О. Бумке в декабре 1945 г., возможно, была связана с тем, что его брат Эрвин Бумке, как мы уже упоминали, был председателем Верховного суда Германии с 1929 г. и сохранял этот пост при нацистах [Schimmelpenning, 1993]. Есть данные о том, что еще в 1933 г., сразу после прихода к власти нацистов, Э. Бумке приезжал к брату в Мюнхен посоветоваться. Известно также, что О. Бумке и в 1933 г., и позже неоднократно уговаривал своего брата отказаться от должности председателя Верховного суда и уйти в отставку, чтобы не быть причастным к преступлениям нацистов. Однако Эрвин не пожелал услышать эти аргументы. Как с горечью писал О. Бумке в 1945 г., имея в виду то, что на него падает тень и от брата, и от нацистской программы эвтаназии, к которой был причастен Мюнхенский университет, «…теперь, в конце моей жизни, меня сравнивают с таким же убийцей, каким был Гиммлер…» В своих воспоминаниях
