Елеуовичу Кошербаеву, тогдашнему акиму Мангистауской области, доверившим мне перевести на русский язык основные труды С. Кондыбая;
● Мурату Мухтаровичу Ауэзову за предоставленную возможность издавать казахстанский культурологический альманах «Рух-Мирас» (2003–2005) и за поддержку других инициатив, таких как проведение Первых Кондыбаевских чтений (Алматы, 2005);
● великому фольклористу Едиге Даригуловичу Турсунову (1942–2016), на книгах которого сформировалось не одно поколение тюркских гуманитариев;
● культурологу Шуге Нурпеисовой за возможность приобщиться к редкой литературе по европейскому традиционализму и исламской метафизике из ее личной библиотеки;
● Нургуль Ертаевой, благодаря которой в 2013 году была наконец издана эта книга – первая в моей жизни;
● прекрасному художнику Досболу Касымову, подарившему великолепную обложку для книги;
● редактору первого издания Гаухар Шангытбаевой;
● всем моим друзьям, которые в разные периоды жизни были первыми доброжелательными читателями моих текстов, поддерживавшими во мне желание двигаться вперед.
Зира Наурзбаева
І. Онтология тенгрианства
Раздел 1
Коркут
Глава 1
Семь ипостасей Коркута
Тенгрианство парадоксальным образом утверждает одновременную трансцендентность и имманентность Всевышнего. Как трансцендентальный, Абсолют находится вне мироздания и превосходит его, является непостижимым. Это позволяет сравнивать тенгрианство с креационистскими религиями, такими как иудаизм и ислам, где Творец создает мир из ничто. Но как имманентный, Тенгри – это сама суть мироздания. Он находится во всем и в каждой частичке, и в нем все противоположности равны. «И Бог стал миром» – так можно выразить этот аспект тенгрианства, сближающий его с манифестационистскими традициями, ярким примером которых является индуизм. И все же остается вопрос. Как совмещаются имманентность и трансцендентность Всевышнего, как сопрягаются две несопоставимые между собой реальности: реальность Тенгри – Творца, и реальность Проявленного мира – Творения?
Тенгри становится миром, проявляется в нем через свою ипостась – Коркута[1], так учили казахские мудрецы. Это может показаться довольно странным для современного казаха, знающего легенды о Коркуте – бегущем от смерти, Коркуте – огузском жырау и т. д. Но, занимаясь структурно-семантическим анализом этих легенд с 1992 года, я вынуждена была сделать вывод, зафиксированный, кстати, в кандидатской диссертации «Мифоритуальные основания казахской культуры» в 1995 году, что, несмотря на существование некоего исконного пласта образов и смыслов, легенды о Коркуте содержат множество противоречий, возможно, отражающих влияние авраамических религий. Так, например, в легендах наблюдается двойственное восприятие смерти
Здесь и далее набранный курсивом текст о казахской традиции сообщен Т. Асемкуловым – домбристом и писателем, выросшим в среде традиционных музыкантов, шаманов и суфиев – хранителей сакрального знания.
