вперед пальцами луг, очерчивая полукруг, добавив, – нетути тутоди нечисти. Може она иде и бродит… та, нечисть. Ну, тамка злыдни, хмыри, коргоруши бродят идей-то, но не тутова, – домашний дух повернул голову налево и слышимо принялся плевать. – Тьфу-тьфу, – слышалось, пожалуй, не одну минуту, а по более, и снова раздался тонюсенький голос Батанушки, – нетути нечисти тутова… у лузи и нашей избе, деревеньке.
Павлик неспешно опустил вниз и левую руку вслед правой, упершись ладонями в примятую траву и теперь вздохнул более размеренно, успокоенный пояснениями домового, да, придавая своему голосу крепости, а губам мягкости спросил:
– Злыдни? – кажется, и вовсе забывая о своей давешней тоске по компьютерным играм и Дракину, радуясь тому, что может слышать такие интересные вещи, и переживать их не виртуально, а в живую.
– Агась, – повторил Батанушко, и, сделав небольшой шажок вправо, развернувшись, присел подле мальца, также как и тот, уперев ладошки рук в травушку. Поэтому крайние из тех трав, все пока высившиеся над домашним духом качнули своими стебельками и листочками.
– Злыдни, – продолжил домовой свой рассказ через минутку, иногда хмыкая, точно желая высморкаться, – подлая така нечисть, проникает она у избу и приносит одну кручину. Сами то с кулачок и токмо, а як напущают вони, дык прям бери и бегти из избы. И усё, усё крушат, чаво под руки ихние попадет, мисы, чаши, кувшины. Млеко зачинает киснуть, снедь гнить прямехонько на глазах… И усе окрест шумят, гудят, коргузятся, ссорятся, а то гляди-ка и дярутся. Одначе у наших краях злыдни, ежели и живут тока у далеконьких болотах, поближе их Леший никоим побытом не пустит. Инолды они цепляются к городским людям, прибывающим в сии края по грибы да ягоды. И тады отправляются они со людьми у города, у высоченные избы, откель их николеже не выведешь.
Домашний дух замолчал, и, распрямив свое личико и все морщинки на нем, стал вновь обычным, не больно молодым, но и не сморщенным, как высохшая свекла. А Пашка уже и вовсе напитавшись спокойствием, широко улыбнулся, услышав, как дух смешно назвал многоэтажные городские дома. Батанушко поднял правую руку, и, выставив свой маленький, покрытый шерсткой указательный палец в направлении леса, произнес:
– Тудыличи гляди-ка. Щас дождемся восхода солнышка и ты чёй-то углядываешь… То чаво никто инакий не узрит. Понеже сие я дык накудесничал, чё ты могёшь глядать духов усяких разных. Ты тока не вопи, не пужай тутова никого, от труда не отрывай. А то, гляди-ка, явится Луговой и начнет нудить, поелику егось баушка доколь не угостила. – Дух опустил руку вниз, прижав ее к груди и утопив в белесых волосах бороды, – а он ужель-ка давнешенько пробудился, – продолжил он не торопливую свою речь, – почитай шестьнадцатого цветеня, по вашему значица апреля, на именины Водяного. Переплут и Водопол тот денек ащё величают. Энто кады Водяной, русалки и усякая инаковая водная живность пробуждается.
