успевает скрыться за огромной елью, как танк наезжает на мину. Валежина под гусеницами хрустит, приподнявшись концами по обе стороны танка, и тут же гремит взрыв. Десятитонную машину подбрасывает вверх.
– Молодец, старшина, – кричит Мальков.
Через минуту показываются двое бойцов, тащивших старшину с перебитыми ногами. Но на них уже никто не обращает внимания – новые танки, обходя вековые ели и ломая подлесок, приближаются к десантникам. Те связывают в связки оставшиеся ручные гранаты.
Родимцев с группой сопровождавших его бойцов спускается в овраг, где находится КП батальона.
– Где Сенцов? – кричит он.
– Ранен, товарищ полковник, – подскакивает к нему лейтенант.
– Серьезно ранен?
– В ногу, осколок попал, выше колена, кость, вроде, не задета.
– Где он?
– Сюда, товарищ полковник.
Чуть выше по оврагу складывают раненых. Капитан Сенцов лежит на земле, нога в окровавленных бинтах, под головой охапка веток. Капитан без сознания.
– Постарайтесь отправить раненых на тот берег, – бросает Родимцев, и бежит обратно. – Связь со штабом дай, – на ходу кричит он радистам. Хватает трубку, – Владимир Яковлевич, как у вас там?
– У нас все по-прежнему, – отвечает майор Борисов, – Как у вас?
– Пока терпим, но на левом фланге немцы очень сильно жмут. Не знаю, сколько продержимся. Скоро от батальона ничего не останется. Готовьте еще одну роту, наверное, понадобится.
– Может, вам стоит сюда перебраться, Александр Ильич?
– Сейчас нельзя. Сенцов ранен. Да и виднее мне отсюда. Вы, главное, не проморгайте тот берег, а мы как-нибудь до темноты продержимся. А ночью, я думаю, немцы атаковать не станут.
Над головой Родимцева раздается грохот взрыва, затем рев танкового двигателя. Все, кто находится на дне оврага, поднимают головы. К оврагу прорывается немецкий легкий танк Pz. II. Он наезжает прямо на укрывшихся в неглубоком окопе бойцов и утюжит окоп. Раздаются дикие вопли попавших под гусеницы. Немецкие танкисты не разглядели оврага, танк сползает по склону и переворачивается. Один из красноармейцев попадает между катками, его рвет на куски, как в мясорубке – и крики заглушают даже близкие разрывы мин и гранат. Танк сползает вниз, опрокинувшись вверх дном.
– Старшина, – кричит Родимцев, – Люк!
Старшина и двое бойцов бросаются к танку. Люк открывается, но когда по танку забарабанили сапоги старшины, его пытаются захлопнуть. Поздно! Старшина стреляет из автомата в щель, затем распахивает люк и орет:
– Ханде хох, сволочи!
Подбежавшие бойцы помогают старшине вытащить немецкого танкиста. На него страшно смотреть, видимо, при падении танка немцу чем-то перебило ноги, и они болтались как
