ас, генерал Кравченко в свои 29 лет успел пройти через три войны, и только что начавшаяся Великая Отечественная была для него уже четвертой. В эти трудные дни он не раз садился в свой ярко-красный истребитель, чтобы сцепиться с фашистами. «Мессершмитты» яростно набрасывались на приметный самолет, уступавший им и в скорости, и в огневой мощи. Несмотря на подавляющее численное превосходство, фашистским летчикам никак не удавалось сразить «красного дьявола», но и Кравченко в воздушных боях уже не мог проявить себя так, как недавно на Халхин-Голе и в финскую. Слишком много было преимуществ у противника в этой большой войне, так не похожей на все предыдущие…
В 1943 году генерал Кравченко погиб под Ленинградом. Его срочно вызывали на совещание и советовали обойти район глубокого вклинения противника, но Кравченко решил лететь напрямую, чтобы не терять времени. В полете он заметил воздушный бой: два наших истребителя кружили, отбиваясь от десятка вражеских. Кравченко повернул свое звено на выручку. Одного фрица он сбил, но вскоре загорелся и его Ла-5. Генерал перетянул линию фронта и выпрыгнул, но его парашют не раскрылся. Летчик упал в трех километрах от передовой в расположении своих войск, тело Кравченко плашмя впечаталось в землю. Вытяжной трос, с помощью которого открывается ранец парашюта, был перебит осколком, в правой руке было намертво зажато красное вытяжное кольцо с обрывком троса, на другой – поломаны ногти. Очевидно, летчик в свободном падении пытался разорвать клапаны ранца…
Полк продолжал боевые действия с нового аэродрома, и основными целями для штурмовиков теперь были не мосты, а колонны противника, двигавшиеся по дороге на Рославль. В эти дни нашим войскам было особенно тяжело, нелегко приходилось и летчикам при подавляющем перевесе сил противника в воздухе. Косяки «хейнкелей» и «юнкерсов» то и дело проплывали в небе, юркие «мессеры» низко проносились парами над дорогами, обстреливая войска. Казалось, что авиации у немцев стало еще больше! Шел двенадцатый день войны… У нас по-прежнему возникали вопросы: «Да, не устояли на Березине из-за недостатка сил, так почему же противника не задержали на Днепре свежие армии? Когда же наступит тот сокрушающий удар, о котором идут упорные разговоры? Неужели перед этим решили заманить противника поглубже? Почему у нас так мало самолетов? Куда девалась та мощь, которую показывали на воздушных парадах? Где те самолеты, которые летают дальше всех, быстрее всех и выше всех?»
3 июля… Эта дата запомнилась всем надолго. Впервые с начала войны мы услышали знакомый глухой голос с грузинским акцентом и первые слова, схватившие за самое сердце: «К вам обращаюсь я, друзья мои!» Сталин, возглавивший в эти дни Вооруженные силы, в своей чеканной речи не успокаивал. Он говорил суровую правду, которая положила конец вопиющему несоответствию ободряющих официальных сообщений с действительным положением вещей. Теперь, хоть и не осталось надежд на то, что наши неудачи кратковременны (отстранили и строго наказали
