растет, господин полковник. Еще сто лет назад люди терпели оспу… Мы с вами люди культурные, но стоим на разных ступенях культуры.
<…>
Алеша вытащил из кармана записную книжку и перелистывал ее.
– Вот: «Россия» – «полное географическое описание нашего отечества, настольная книга для русских людей». Обратите внимание – для русских. Том шестнадцатый, Западная Сибирь. Страница 265. Такая себе книга добросовестная, наивная и весьма патриотическая.
– Знаю.
– Знаете? Хорошо.
Алеша подошел к лампе.
– От марксизма это очень далеко. Ну, слушайте, три строчки:
«В самом характере самоеда (общее название ряда северных народов царской России. – С.К.) больше твердости и настойчивости, но зато меньше и нравственной брезгливости, – самоед не стесняется при случае эксплуатировать своего же брата, самоеда».
Алеша закрыл книжечку, спрятал ее в карман… Полковник молчал. Алеша опять положил подбородок на руки и заговорил:
– Как счастливо проговорился автор, просто замечательно. Дело коснулось людей некультурных, правда? И сразу стало очевидно: чтобы эксплуатировать своего брата, нужно все-таки не стесняться. Не стесняться – значит отказаться от чести. Здесь так хорошо сказано – «нравственная брезгливость». Представьте себе, господин полковник: этот самый дикарь, у которого нет нравственной брезгливости и который не стесняется эксплуатировать своего брата, вдруг заговорит о чести. Ведь правда, смешно?
<…>
Троицкий застегнул шинель и почему-то опять опустился на табуретку. Алеша продолжал:
– А о чести, поверьте, я больше вашего знаю. Я был в боях, был ранен, контужен. Я знаю, что такое честь, господин Троицкий. Честь – это как здоровье, ее нельзя придумать и притянуть к себе на канате… Кто с народом, кто любит людей, кто борется за народное счастье, у того всегда будет и честь… Решение вопроса чрезвычайно простое…»
Макаренко устами поручика Теплова очень точно определил суть понимания чести советским человеком. Тот, кто не стесняясь, считая это в порядке вещей, живет за счет или эксплуатации других, или за счет обслуживания эксплуататоров, в том числе и интеллектуального обслуживания, чести иметь не может – как бы он себя и окружающих ни уверял в обратном.
А вот теперь – о сталинских Судах чести.
Хотя, пожалуй, перед этим надо сказать и еще кое-что…
Николай Байбаков, как и многие из его коллег по работе на высших этажах государственной власти, остался в истории страны фигурой неоднозначной. И в этом – вполне типичен. Родившись в 1911 году, он вступил в ряды ВКП(б) в 1939 году и в ноябре 1944 года, тридцати трех лет от роду, стал наркомом нефтяной промышленности СССР. Однако в сталинское деловое окружение плотно входил и до этого.
Уже в 90-е годы московский фотожурналист Дмитрий Чижков вспоминал при мне, как Байбаков рассказывал ему об одном ответственном сталинском поручении. В 1942 году Сталин направил
