призывали революцию и дружно ругали «прогнившее самодержавие», не понимая, что общество загнивает не как мёртвая колода в лесу, а как живой организм! Поэтому реальная революция, да ещё в России, могла быть только такой, какой она оказалась в 1917 году. Организм загнивал по живому, и в нём накапливался не хладный элемент необратимого распада (как в гнилом пне), а гной заражающего организм гнойника, прорыв которого очищает воспалённый организм, но и неизбежно заливает тело не елеем, а мерзостно пахнущей субстанцией.
Ведь тогда, в 1917 году, прорвалось то, что веками накапливалось в глубинах несправедливо, незаслуженно страдающего и в то же время неразвитого, невежественного народного большинства.
Русская интеллигенция в своём «докторо-живаговском» обличье интересы России и народа предала. Причём предала брезгливо.
Что обязан делать сострадающий образованный человек, оказавшись рядом с исходящим гноем больным, особенно если этот больной является близким ему существом? Правильно: надо вытирать гной, не забывая о санитарии и антисептике; надо готовить чистые бинты и турунды, надо позаботиться об уколах, о снижающем жар питье. Хлопотать, стирать, убирать, иногда – невзирая на несправедливости и капризы горячечного больного, и прочее.
В ситуации 1917 года и позднее от образованного слоя требовалась спокойная готовность к ежедневной, неприятной и зачастую грязной социальной работе. Русская же интеллигенция к ней оказалась неготовой и неспособной. Она не просто брезгливо отстранилась, но начала в эти гнойные, вскрывшиеся раны Родины кидать грязью и заплёвывать их.
В результате малочисленному ленинскому, образованному элементу большевизма в союзе со стихийно народным, ковпаковско-чапаевско-будённовским, массовым его элементом пришлось бороться со всем сразу: с развалом мировой войны, с интервенцией, с махновского образца вольницей, с прямым бандитизмом, со свергнутыми (не забудем!) эксплуататорами и в том числе – с российской интеллигенцией.
Что ж тут удивляться, что дров при этом было наломано в избытке?!
Напомню, что Ленин не заблуждался насчёт того, что под тончайшим слоем образованного большевизма – тёмная, неуправляемая и зловещая сила народной невежественной и разрушительной страсти.
Не оппоненты ленинизма, а клеветники на него выпячивают сегодня скромную фигуру «героя» Пастернака – доктора Живаго и изгоняют из памяти ныне живущих поколений намного более значительных героев Алексея Толстого – офицера Рощина, инженера Телегина.
Сила Ленина была в точной постановке вопросов. Поставим же и мы вопросы точные: «Кто виноват в том, что матросам «Потёмкина» сварили борщ из мяса с червями? Кто строил балерине «Малечке» Кшесинской дворец и наполнял его бриллиантовыми гарнитурами в то самое время, когда крестьянские детишки-малолетки пасли гусей? Кто недовольно морщился, если температура поданного за его стол «Клико» отличалась на пару градусов от предписанной, а при этом спокойно относился к тому, что работникам
