важных документов и всю собранную информацию передать нам через связника. Именно на этом варианте стал настаивать смышленый агент «Штабист».
Это еще более усилило подозрения чекистов о возможной подставе со стороны гитлеровской разведки. Вот уж действительно, чем меньше мы знаем, тем больше выказываем подозрений. А знали армейские чекисты о немецком ефрейторе очень мало. Вокруг «Штабиста» была абсолютная пустота, не за что было зацепиться.
После беседы с Биттигом Москалев возвратился к себе в кабинет и в который раз стал внимательно перечитывать материалы дела на перебежчика, пытаясь найти важную зацепку, которая бы привела к раскрытию хитроумного плана, возможно, задуманного немецкой разведкой.
«Если Клаус враг, и осел в городе для сбора информации о наших войсках, – размышлял Москалев, – то у него должен быть связной, который забирал бы у агента секретные материалы и передавал немцам по радио или курьерским способом через линию фронта». Если это так, то надо искать затаившегося недруга в городе. Но ведь проверка указанных Астафьевой адресов, где она видела Биттига, тоже ничего не дала. Хозяева пяти квартир не вызывали никаких подозрений, а в двух других жильцы отсутствовали.
Старинов решил переговорить с солдатами из комендатуры, задержавшими ефрейтора, в надежде, а вдруг что-нибудь прояснят они.
«Что меня толкнуло на этот шаг, – рассуждал старший оперуполномоченный КР СМЕРША. – Наверное, интуиция, которая никогда не подводит того, кто ко всему готов. Она – наш первый учитель. Я был готов ко всему из-за того, что появился в деле «Штабиста» напряг в уверенности запланированной операции. Сомнения у меня росли, ширились и, наконец, после встречи с бойцами превратились в навалившийся огромный ком полного недоверия к немцу».
И вот подчиненный в кабинете Москалева. Ни слова не говоря, Старинов выложил на стол начальнику кучу вещей, среди которых оказался фотоаппарат.
– Что это и откуда они у тебя? – непонимающе спросил капитан.
– Отобрал, вернее, предоставили наши солдаты.
– Не понимаю… Какие? И какое имеют отношение эти предметы к нашему главному делу, – чуть строже спросил Москалев.
– Прямое, самое прямое, – он назвал хозяина кабинета по имени и отчеству, чего раньше никогда не делал, и на лице старшего лейтенанта расплылась довольная улыбка. – Это вещи, которые шустрые «комендачи» экспроприировали у нашего Клауса при задержании.
– Вот как?
– Да-да, пришлось немного постращать наших мародеров, так они все забранное у немца и принесли мне, – с охотой докладывал подчиненный своему начальнику. – Кроме всего прочего, еще одна новость – в одном из двух пустовавших домов неожиданно появились жильцы.
– Что ж интересно, интересно… Надо хозяина дома хорошенько проверить через наших коллег, кто он и как характеризовался до войны.
– Я навел справки. Перед войной он уже попадал в поле зрения органов госбезопасности,
