в поселке Ховрино. 3ажигательные бомбы полетели на жилые дома, занялись пожары. Нужно было немедленно погасить огонь, чтобы немцы не увидели стоящие рядом на железной дороге составы с военной техникой. Ближайший к путям пожар, освещавший станцию, жадно лизал деревянный сарай, под угрозой был жилой дом. Шиферная крыша сарая раскалилась, с треском разлетались опасные осколки. Игорь кинулся в дом – надо было чем-то прикрыть голову от осколков, схватил полотенце, крутанул вокруг головы, тут подвернулась кастрюля – каска! Плюхнул кастрюлю на голову – по лицу потекли струи с каким-то знакомым и таким мирным запахом, что-то посыпалось на грудь, плечи. Селедки в маринаде! Чертыхнувшись, схватил, напялил на голову другую кастрюлю – рядом. Сарай удалось быстро раскидать, дом остался целым. Отмывался от селедок дома долго, друзья давали советы – керосином...
В один из налетов немцам удалось поджечь бензовоз по дороге на Головино. Огня было много, дыма еще больше. Бомбардировщики усмотрели там важный объект и сделали еще несколько заходов над этим местом, скинув серию фугасок. На следующий день болотистый мокрый луг под руководством военных был превращен бойцами батальона в «аэродром» – форсированно налепили «ангары» из фанеры, изготовили макеты самолетов и даже успели покрасить их в зеленый цвет. На следующую ночь немцы снова «утюжили» болотистый луг, уничтожали «аэродром». Военные похвалили мальчишек, то бишь Истребительный батальон: Москве досталось много меньше бомб. Пригласили ребят к себе, накормили солдатским обедом. То было уже нелишним: магазины давно опустели, продавались лишь консервированные крабы и мандариновое варенье, которые вскоре исчезли, как и все остальное.
Шел второй месяц войны, дежурства превратились в обязательную непременность военизированного быта. 26 июля Игорь был назначен в группу охраны шоссейного моста через канал. Три поста: в начале, в конце моста и на берегу, на мысочке, с которого видно оба береговых устоя – следить, чтобы диверсанты чего доброго не взорвали мост по дороге на Ленинград. Группа, в которой был Игорь, заняла место в окопчике на мыске.
Высоко в темно-синем небе с «не нашим» звуком, уже распознаваемым тренированным ухом, прошли бомбардировщики. Взметнулись прожектора, над городом повисли осветительные бомбы, послышались глухие разрывы фугасок. Над городом шел бой, небо было иссечено прожекторами, пунктирами трассирующих пуль, разрывами зенитных снарядов, отсветами занявшихся пожаров.
Ближе к рассвету, вглядываясь в небо над городом в дымных клубах, стелющихся по ветру, ребята снова услышали «не наш» звук в небе – отбомбившись, самолеты уходили на запад. Рассвет высветил их. Из Тушина запоздало защелкали зенитки. Один меткий выстрел достиг цели! Ура! Самолет задымился, пошел куда-то вбок. Мальчишки, наблюдавшие больше за небом, чем за мостом, ликуя повыскакивали из окопчика. Из самолета что-то посыпалось. Парашютисты! Четверо! Все внимание переключилось на них. Куда приземлятся? Перехватить! Не дать уйти!
Так
