и волами, и стада рогатого скота. Наполеон особенно заботился, чтобы при войсках было сколь можно более припасов, которые, как равно и имевшийся на людях провиант, запрещено расходовать до переправы через Неман. На походе войска долженствовали получать продовольствие от жителей. В повелениях корпусным командирам неоднократно повторялось: «надобно, чтобы все повозки, какие вы собрать можете, были наполнены мукой, печеным хлебом, пшеном, водкой, всем, что для госпиталей нужно. Для приобретения победы мне понадобится собрать на одном пункте до 400 000 человек, и следственно, в таком случае, нельзя надеяться на пособие страны: все должно иметь с собой, а в исполнение сих повелений, лошади, рогатый скот, повозки, хлеб Пруссии и Варшавского Герцогства обираемы были беспощадно». Поселян принуждали везти последние остатки их имущества вслед за полками, предававшимися грабежу. Намереваясь захватить Русскую армию врасплох, Наполеон почитал насильственные средства необходимыми. Все это делалось на походе, на бегу, в торопливости, отчего край подвергался разорению, безнравственность в войсках увеличилась, а между тем тяжелые обозы начали отставать и не достигали Немана. Крестьяне, насильно взятые в погонщики, стали бегать, уводя с собой лошадей. Погонщиков заменяли солдатами из Фронта, которые поморили лошадей, по непривычке обращаться с ними. Экипажи Наполеона, в прежние войны ограниченные самым необходимым числом, теперь состояли из множества карет, колясок, фургонов, вьючных лошадей и лошаков, нагруженных всеми возможными припасами, даже предметами самой прихотливой роскоши. Генералы и частные начальники подражали своему повелителю. Идя в Россию, они истощали свое воображение, чтобы в этой, неведомой для них стране, в степях наших, как они говорили, не встретить в чем-либо недостатка. Цепь несметных неприятельских обозов, подобно саранче, истребляла все, что встречалось на ее пути.
Неприятельские войска час от часу более и более скоплялись на Немане. О беспрестанном умножении их и приготовлениях к переправе показывали лазутчики, беглецы, наконец, и наши передовые цепи. Нам видно было, как неприятели свозили лес и барки и усиливали вдоль реки разъезды. На многих местах пробовали они глубину Немана, под видом купания, и доходили до половины реки. В Мерече, на вопрос нашего пикета, для чего они это делают, Поляки отвечали, что, переправившись чрез Неман, скажут причину. В ночное время слышны были с Русского берега движения, бряцанье сабель, топот и ржание лошадей, крики погонщиков. Только нельзя было знать точного направления неприятелей, потому что они ходили то вверх, то вниз по реке, в разных местах делали обозрения и съемки и расширяли дороги. У нас усугубили надзор, подтверждая, чтобы пикеты и разъезды смотрели зорче. Парламентеров запретили пропускать в главные квартиры и велели отбирать от них депеши, а переговорщиков оставлять на передовых цепях до получения ответа. Без письменных видов от главнокомандующего не разрешали въезда из-за границы
