мало что значило. Осенью 1857 года у Фридриха Вильгельма стали очевидны признаки помрачения рассудка. Прусская столица к тому моменту утопала в интригах. Как писал В. Рихтер, «весь политический Берлин напоминал термитник, в боковых ходах которого ориентировались лишь посвященные, где все кишело шпиками и шпионами и агенты Мантойфеля, например, вскрывали конверты с депешами, которые курсировали между королем и министрами. Это была запутанная игра в передних и на черных лестницах»[134]. Имя Бисмарка, который стал к этому моменту самостоятельной величиной, постоянно всплывало в ходе этих интриг, увеличивая число противников дипломата даже без его непосредственного участия.
Заместителем короля, а год спустя регентом стал его младший брат, принц Вильгельм Прусский. Ставший в 1850-е годы носителем надежд умеренно-либеральной оппозиции, он открыто заявлял о своей готовности учитывать требования времени. Начало его правления связывалось многими с надеждами на перемены в прусском государстве. И действительно, Вильгельм на первых порах оправдывал ожидания. Осенью 1858 года он провозгласил «Новую эру» и сформировал весьма либеральное министерство во главе с дальним родственником короля Карлом Антоном фон Гогенцоллерн-Зигмаринген, которое 8 ноября выступило с программой достаточно масштабных преобразований. В их число входили отмена ряда сословных привилегий, ограничение влияния церкви, расширение свободы прессы и образования. Во внешней политике акцент делался на «моральных завоеваниях» в Германии – Пруссия должна была в первую очередь создать себе имидж современного и прогрессивного государства, который привлекал бы к ней немецкую общественность. Казалось, что в Берлине подул ветер перемен. Далеко не сразу выяснилось, насколько поверхностным являлся либерализм нового правителя. Воспитанный как солдат, Вильгельм был известен своими пристрастиями к армии и полагал наилучшей формой правления просвещенный абсолютизм в стиле Фридриха Великого.
Все эти перемены не радовали Бисмарка. Вместе с Вильгельмом к власти пришли его противники – «партия еженедельника». Как бы сложно ни складывались отношения с Герлахами, Бисмарк все же считался их сподвижником, человеком «камарильи». Поэтому вполне понятен тот негатив, с которым он относился к новому правительству. «Ни одного государственного дарования, только посредственности, ограниченные умы» – так характеризовал он новый кабинет[135]. Особенно резкую реакцию вызвало назначение на пост министра иностранных дел графа Шлейница, любимца принцессы Аугусты, которого Бисмарк называл «гаремным министром». В запальчивости он писал сестре: «Если меня отправят в отставку к радости охотников за должностями, я уеду под защиту пушек Шенхаузена и полюбуюсь на то, как они будут управлять Пруссией, опираясь на левое большинство (…) Надеюсь, что почувствую себя на десять лет моложе, оказавшись на тех же позициях, что и в 1848/49 годах»[136].
В реальности Бисмарк вовсе не собирался
Richter W. Op. cit. S. 77.
GW. Bd. 15. S. 141.
WIA. Bd. 2. S. 244.
