годы с головы дерут за прядью прядь.Пусть грустно оттого, что без толку влюбляться, —
Не страшно потерять уменье удивлять, —
Страшнее потерять уменье удивляться.
Так что старым я себя пока не считаю.
Васильевский остров
От рождения островитянин, Я спокоен и весел, когда За трамвайными блещет путями В неподвижных каналах вода. Никогда я на море не трушу, Доверяя себя кораблю. Не люблю я бескрайнюю сушу, А бескрайнее море люблю. Мне далекие архипелаги Приносил на заре океан, Где вились разноцветные флаги Неизвестных до этого стран. От Колгуева до Гонолулу, От Курил и до Малых Антил, Привыкая к прибойному гулу, Я их в юности все посетил. Собирал деревянные маски, С аквалангом нырял между дел И на идолов острова Пасхи С суеверным восторгом глядел. Но ходившему Зундом и Бельтом, Больше дальних морских берегов, Полюбилась мне невская дельта — Полинезия в сто островов. Изучивший от веста до оста Океана пронзительный цвет, Полюбил я Васильевский остров, В мире равных которому нет. Где весною на запад с востока Проплывают флотилии льда И у Горного, возле футштока, О гранит ударяет вода.
Мы старые островитяне…
Я родился на Васильевском острове в Ленинграде и поэтому могу считать себя островитянином. Первые зрительные воспоминания связаны для меня с такой картиной: в начале моей родной улицы, перегораживая ее, сереют грузные корпуса судов, а над крышами окрестных домов торчат корабельные мачты и кружатся чайки.
7-я линия Васильевского острова между Большим и Средним проспектами, где располагался наш дом, беря свое начало от набережной Невы, в конце своем упирается в речку Смоленку. Как известно, по дерзкому замыслу Петра василеостровские линии и должны были быть поначалу не улицами, а каналами, соединявшими рукава Невы. Обывателям же василеостровским вменялось в обязанность иметь лодки, «дабы по этим каналам ездить». Однако первый «санкт-питербурхский» губернатор, вороватый светлейший князь, герцог Ижорский, большую часть отпущенных казной для рытья каналов денег употребил на обустройство своего роскошного дворца на василеостровской набережной, развернув его фасадом вопреки воле государя к Неве вместо здания Двенадцати коллегий. За это Александр Данилович Меншиков был, как известно, бит палкой лично государем, но ничего изменить уже было нельзя. Каналы получились узкие, непроточные и такие грязные, что их пришлось засыпать. Можно считать, что с губернаторами
