храбрых в неравном бою с немецко-фашистскими оккупантами»… Сколько еще будет таких казенных слов на казенной бумаге?..
– Товарищ майор, вам письмо пришло! – это Нина, писарь. Поправила волосы, стянутые в тугой узел, сняла очки. – Возьмите, пожалуйста.
Волин осторожно взял аккуратный бумажный треугольник, глянул на адрес – и сердце замерло в груди. Весточка от Светы! Как она там, в эвакуации? Как ребенок, их еще не рожденный сын? Но удержался, спрятал проштемпелированный треугольник в нагрудный карман гимнастерки.
А сейчас…
– Нина, принесите мне, пожалуйста, личные дела младших лейтенантов Кислова и Тарасова и старшего лейтенанта Звягинцева.
– Есть. Сейчас принесу.
«Ваш сын пал смертью храбрых в неравном бою с немецко-фашистскими оккупантами»… Сухие, казенные слова ложатся ровными чернильными рядками на стандартный бланк. Мерцает огонек самодельной лампы, сделанной из снарядной гильзы. Поздно уже.
Окончив скорбную бюрократию, Волин достал треугольник письма от жены. Осторожно развернул тетрадный листок, пальцы едва заметно подрагивали.
«Милый Саша, здравствуй! Хочу сказать тебе, что у меня все нормально. Добрались до Нижнего Тагила без приключений. Ты не представляешь, какой большой это город! Здесь делают танки, местные его так и называют – «Танкоград»! Прямо по улицам ходят паровозы и скрываются за высокими заводскими стенами…»
Волин жадно глотал слова, написанные таким знакомым, любимым почерком. Он не знал, но догадывался, что жена просто не хочет его волновать. Но что же там было на самом деле?..
Эшелон с эвакуированными мчался на восток, а над ним ревели моторами грузные «хейнкели-111». По сторонам от железнодорожного полотна вставали страшные, дымно-огненные фонтаны разрывов. Но им пока что везло – ни одна бомба не разорвалась прямо на рельсах. Машинисты у топки, словно черти в аду, кидали лопатами уголь, поддавая пару.
– Быстрей! Быстрей, хлопцы!!! Нам только до станции дотянуть, а там – зенитная батарея! Они прикроют.
Стервятники Геринга настолько обнаглели, что снижались на бреющий и расстреливали вагоны и паровоз из пулеметов. Конечно, над беззащитным поездом можно и погеройствовать – это не на Москву и Ленинград налеты устраивать. Там зенитчики вмиг кресты организуют, не «железные», а из высококачественной русской осины!
Светлана Волина испуганно жалась к таким же, как и она, беженцам, инстинктивно прикрывая руками уже заметно округлившийся живот. Они ехали не в обычной теплушке, а в санитарной. Здесь было получше: не так много людей, как в обычных вагонах, бачок с питьевой водой, матрасы вместо обычных дощатых полов, устланных соломой. Правда, матрасы эти тоже были набиты соломой, но хоть какой-то намек на комфорт. Большинство молодых женщин было «в положении» или с маленькими детьми. К ним была приставлена пожилая опытная санитарка и два молоденьких красноармейца, постоянно
