мрак иль что-нибудь такое… Ну, слушай же.
Он опустил пальцы на клавиши. Оркестр заиграл моцартовский «Реквием»; музыка нарастала, по залу пронёсся вздох…
…а Михаил Павлович невзначай бросил взгляд на ложу, где видел он Дубровского, – и не поверил своим глазам: поручик снова соседствовал с баронессой.
На этот раз великий князь был у Арсенала ещё скорее: кучер пустил сани во всю прыть, будто по тракту, а не по городу, хотя и прежним путём. Дежурные офицеры снова собрались в караульной; Дубровский стоял в строю с остальными как ни в чём не бывало. Михаил Павлович кивком рыжей головы указал ему на дверь и скомандовал:
– Идём со мной!
В коридоре великий князь прошагал прочь от караульной, круто развернулся, заложил руки за спину и с высоты своего роста уставился на Дубровского выпуклыми голубыми глазами.
– Ты был сейчас в театре? – помолчав, спросил он. – Отвечай без утайки.
– Виноват, ваше высочество. Был, – признался Дубровский.
– Быстрее меня в столице никто не ездит, но ты опять добрался первым. Скажи, как ты это сделал?
Поручик с нарочно бесхитростным видом пожал плечами:
– Вы сами меня доставляли, ваше высочество. Я всякий раз ехал у вас на запятках.
Михаил Павлович замер, осмысливая услышанное, а через мгновение под сводами гауптвахты разнёсся его оглушительный смех.
– Ну ты… – с восхищением говорил он, грозя пальцем, – ну ты… шельма!
Нахохотавшись вволю, великий князь велел Дубровскому оставаться в карауле, но наказывать и в этот раз не стал. С баронессою своей поручик увиделся только после дежурства, провёл в её объятиях два прекрасных дня и две восхитительных ночи, а на третий день, памятуя приглашение Нащокина, отправился к Пушкину.
По началу осени вслед за государевым двором поэт собрался переехать из Царского Села в Петербург, не дожидаясь холодов. Квартира, которую подыскала ему сестра, Пушкину не понравилась: Васильевский остров – считай, дальняя окраина по ту сторону Невы, а он желал поселиться в привычном для себя центре и принялся за поиски сам.
– На ловца и зверь! – обрадовался Александр Сергеевич, развернув «Санкт-Петербургские ведомости». Он увидал объявление, которое поспешил показать молодой жене.
По Галерной улице в доме вдовы тайного советника Брискорна отдаются в наём квартиры: в бельэтаже одна о девяти, а другая о семи чистых комнат с балконами, кухнями, конюшнями, сараями, ледником, сухим подвалом, чердаком, на хозяйских дровах, каждая по 2500 рублей в год.
Это было именно то, что нужно, хотя и весьма дорого: на новой службе, коей Пушкин хвастал приятелям в Царском, за копание в архивах причиталось ему в год пять тысяч. Выходит, половину жалованья отдай… Но дом был новый – всего год как построен; стоял у Сенатской площади, в пяти минутах от Невского, а главное, квартира сразу понравилась Наталье Николаевне, – и Пушкин решился.
– Авось
