type="note">[168]. Ведь именно вещи, воспринимаемые разными чувствами, такие, как, например, зеленое пятно от лампадки перед образами, щи и сапожный товар со своим запахом (7, 7), сверчок в печке со своим криком (7, 11), храп в соседней комнате, скрип колыбели и мурлыкание Варьки (7, 7), создают всеобщую атмосферу, в которой «спать хочется». Также облака, туман и жидкая грязь в воображении Варьки (7, 8) создают атмосферу неясности, а внешние факторы, которые сообщаются в контексте предыстории о смерти отца Варьки как бы в качестве маргиналий, т. е. отсутствие в избе спичек и сложности с поиском лошади, чтобы добраться до больницы (7, 8–9), подчеркивают нищету. Тем самым акцентируется единство между внешним миром, окружающим человека, его восприятием, чувствами и рассуждением.
В художественной географии рассказа широкое пространство символизирует жизнь и спасение, а узкое – смерть и гибель. В предыстории о смертельном заболевании отца и о его смерти Варька узнает в избе, в то время как (иллюзорная) надежда на его излечение связана с выездом вдаль, в больницу (7, 8–9). В фабуле же всесильное желание спать у Варьки появляется и перерастает в желание убить ребенка в комнате, переполненной предметами, звуками и запахами (7, 7, 11–12), в которой «душно» (7, 7). При этом представление о ребенке как о враге возникает, когда суживается чувственное восприятие Варьки, и она сосредоточивается на зеленом пятне от света лампадки (7, 12). От желания спать на время избавляет возможность бегать вокруг дома (7, 10). Но скоро это заканчивается, т. к. хозяева требуют от нее сесть и почистить калоши; именно калоша в ее воображении становится огромной, а голова – маленькой, так что «хорошо бы сунуть голову в большую, глубокую калошу и подремать в ней немножко…» (7, 10). Таким образом, организация пространства в рассказе подчеркивает жестко полемический реализм истории об угнетении, ведущем к убийству, а также реалистическое отслеживание хода мыслей Варьки, тем самым отмечая телесную обусловленность человеческого ума и его зависимость от социальной ситуации.
Рассказ «Спать хочется», несмотря на краткость, чрезвычайно богат интертекстуальными связями. В первую очередь, он относится к богатой традиции сюжета о девушке, невольно оказавшейся в ситуации, в которой она не видит другого выхода, кроме как убить ребенка. Самый знаменитый пример такого текста находится, конечно же, в финале первой части трагедии Й.В. Гете «Фауст». В рассказе «Спать хочется» реалистично описаны нарушение личности девушки и перемещение цели[169], т. к. ее «врагом» могут являться скорее хозяева, но не их ребенок, и за краткий сон Варьку ожидает длительное наказание. Но весьма необычно и вне перспективы реализма то, что Варька убивает не своего новорожденного ребенка (например, традиционного мотива позора от внебрачной беременности здесь нет), а чужого ребенка в более поздний момент. Это показывает в очередной раз (наряду с рассказами, изученными в первой главе настоящего исследования), что Чехов, хотя и реалистично описывает медицинские и социальные явления, реалистом в строгом художественном смысле не является.
Соловьева Н.А. Психологический портрет женщины-детоубийцы в произведении С. Моэма «Непокоренная» // Пролог: журнал о праве. 2013. № 4 (4). С. 55.
