ждал в фойе.
– С чего ты взял, что они говорили обо мне?
– Шимаханский назвал твою фамилию.
– Возможно, речь шла о матери?
– Он сказал – Надежда Раух.
Надежда взяла карандаш и, размышляя, нарисовала в ежедневнике большой знак вопроса. Потом подняла глаза:
– У меня не было с Шимаханским ничего общего. Что они имели в виду?
– Вопрос не ко мне. Если хочешь, задай его Тищенко.
– Зачем ты мне об этом сказал?
– Чтобы ты сама распорядилась этой информацией. Завтра я иду на допрос к следователю. Мне нужно знать, что говорить.
Надежда закрыла глаза. Фридманович нетерпеливо потеребил ее за руку:
– Опять эта твоя привычка. Только не уходи в себя.
Она открыла глаза и проронила:
– Ты мой адвокат, вот и скажи…
– Об этом разговоре нужно молчать. У тебя не должно быть никаких привязок к убитому.
– Откуда ты знаешь, что Шимаханский убит? – удивилась Надежда.
– Секрет полишинеля. Иначе зачем бы нас всех допрашивали? По своему опыту скажу, что ты в числе подозреваемых номер один. Мне подключаться?
– Подключайся.
– Завтра утром после допроса я переговорю со следователем и затребую для ознакомления твои показания.
– И все-таки… – Надежда заговорила мягко, по-дружески. – Зачем ты напросился на вчерашний прием?
– Чтобы встретиться с Шимаханским.
– Значит, у тебя с ним были дела?
Фридманович вскинул руки, словно предъявляя: они чисты, и сам он кристально честен.
– Никаких дел. Один конфиденциальный вопрос.
– Вижу, что ничего мне больше не скажешь.
– Есть одна информация…
– Говори, – заинтерсовалась Надежда.
– У Шимаханского не было в тот день примерки. Во всяком случае, мне так показалось.
– Тищенко унес туда костюм, и Шимаханский сказал…
– Когда я зашел в примерочную, сразу понял – им не до примерки. Шимаханский оставался в смокинге. Они встретились, чтобы поговорить.
– Даже не знаю, как на это реагировать… – Надежда поежилась. – Поговорить с Тищенко?
– Так он и сказал тебе правду… – Фридманович опустился на колени и обнял сидящую Надежду.
Она сказала:
– Пусти…
– Подожди немного.
– Пусти, говорю, – Надежда попыталась освободиться и встать с кресла.
– Зачем ты меня отталкиваешь?
– Слишком хорошо тебя знаю. Живешь так, как будто лезешь вверх по лестнице. На каждом этаже – новые друзья и нужные женщины. Любовь и дружба для тебя всего лишь обмен услугами.
– Не будь обличительной. Это пошло, – Фридманович уткнулся лицом в ее колени.
Надежда высвободилась и поднялась на ноги. Дверь открылась, в кабинет вошел Астраханский:
– Едешь домой?
Фридманович
