за подобные проступки. Возможно, за много лет кто-то и был виновен в блуде, но никто в том не сознавался, и слизистых чудовищ тоже ни у кого не рождалось. И вот теперь древняя история грозила повториться.
– Это правда? – медленно спросил вождь.
– Да. Таши, скажи им, ведь ты любишь меня?
– Я тебя люблю, – покорно подтвердил Таши, пытаясь отуманенным разумом понять, что происходит.
В толпе послышался сдавленный вой. Он зазвучал так дико и неожиданно, что люди шарахнулись в стороны, оставив в пустом круге воющего Тейко. Кажется, он пытался крикнуть что-то, но его корежило и ломало, словно припадочного. Наконец сквозь сжатые зубы вырвалось хриплое: «Дрянь!.. Потаскуха!..» – Тейко вскинул лук, но выстрелить не успел, пастух Мачо, прыгнув, ударил его по локтю, и стрела косо ушла в небо.
– Не блажи! – крикнул Мачо. – Годами еще не вышел расправу творить! Не ты её судить станешь!
Слово было произнесено. Бойша стряхнул секундную растерянность и приказал не терпящим возражений голосом:
– Отведите её к Матхи и заприте. Её мы будем судить завтра. Сегодня день охотников, а не женщин. Люди, решайте: кто перед вами? – Зелёный жезл указал на Таши.
– Мангас!.. – раздирая горло, заорал Тейко.
– Он мангас, или она потаскуха? – спросил вождь.
– Оба!
В толпе захохотали, чей-то голос громко крикнул: «Человек!» – слово это было подхвачено, недовольных никто не расслышал.
Ромар и несколько старух подошли к бледной Унике, забрали из ослабевших рук амулет.
– Идём, – коротко сказал Ромар.
– Куда? – вмешался Таши. – Я её не отдам.
– Молчи! – В голосе Ромара звучала нескрываемая злость. – Ты сегодня уже наделал глупостей на целую жизнь вперёд.
– Я… – не успокаивался Таши.
– Ты хочешь спать! – Выцветшие глаза Ромара налились июльской синевой. – С Уникой пока ничего не случится, а ты – спи!
Таши покорно опустился на ложе, подготовленное для несостоявшегося действа, и мгновенно уснул, словно не было вокруг шума, криков и всеобщего смятения. Сколько он проспал, Таши не смог бы ответить. Одурманенная фантазия, ничем больше не сдерживаемая, швырнула его в пучину столь сладострастного кошмара, что Таши даже наедине с собой вспоминал этот сон смущаясь. И в то же время Таши казалось, что он не спал вовсе, что не прошло и минуты, он едва прикрыл глаза и тут же услышал голос Ромара:
– Ну-ка, быстренько поднимайся, нашел время отдыхать.
С великим трудом Таши приподнялся, натянул одежду, которую подтолкнул ему Ромар. Оглянулся, ища Унику. Её нигде не было.
– У меня в сумке фляга, – сказал Ромар. – Достань и выпей до капли.
– Один раз ты меня сегодня уже опоил, – не удержался Таши. Ему было худо, руки дрожали, цепкий колдовской туман упорно колыхался в голове.
