style="font-size:15px;"> – Купи несколько тетрадок Поле, будь другом. Деньги я отдам.
– Что ты, зачем! Куплю с удовольствием.
Варя объяснила, какие тетради нужны, и добавила:
– Она хочет со шреком, посмотри такие, а?
– Ладно, посмотрю, – ответил я чуть растерянно.
Это сейчас я вам перескажу и «Сейлор Мун», и «Рапунцель», и даже «Побег из курятника». А тогда был не слишком образованным. Что сам в детстве видел, то и знал. «Простоквашино», «Ну, погоди!», «Приключения капитана Врунгеля» и так далее.
А шрек? Я подумал, это некое приспособление. Бывают тетрадки прошитые, на скрепках, с пружинкой… Теперь, значит, появились какие-то новые.
Ладно, поглядим. Увижу – догадаюсь, что это и есть тот самый шрек.
Зашёл в магазин, посмотрел тетради. Есть на скрепках, на пружинках… Со шреком, вроде, нет.
Позвонил Варе:
– Нет таких тетрадей, есть обыкновенные. Покупать?
– Конечно, покупай, – сказала она. – Это, в конце концов, прихоть. А где писать, разницы никакой.
Принёс тетради, отдал Полине. Она достала их из пакета и запрыгала по комнате:
– Вот же он, шрек! Вот он, миленький, мой хороший!..
И показала обложку с зелёным чудищем. А я и не смотрел на обложки, какие ближе лежали – те и взял.
Когда объяснил, что не нарочно устроил сюрприз, а лишь по невежеству, веселья стало ещё больше.
Может быть, у нас с Варей всё хорошо, потому что возникла другая логическая связь? Вот этот человек – и детская радость?
Хоть и был у меня в тот день весьма нелепый вид.
Живая карусель
Когда-то я жил в Крыму, в военно-морском городке Виноградное, и работал каруселью.
В своём дворе я был намного старше всех ребят и свободное время проводил с одноклассниками или рубился с матросами в настольный теннис. Но выйти во двор незамеченным я не мог: тут же отовсюду набегала малышня и брала в кольцо.
– Покружи меня, пожалуйста!.. Ну покружи!.. – просили со всех сторон. Громче остальных звучал голос Иры Шпортько, главаря этой мелкой банды. Она тянула руки, становилась на цыпочки, чуть ли не подпрыгивала передо мной…
– Ладно, уговорили, – соглашался я и крепко, но бережно брал Иру за тоненькие запястья. Она мигом затихала. Банда расступалась, освобождая площадку. Я вращался в её центре, на вытоптанном пятачке; навстречу всё быстрее бежали, пуская окнами солнечные блики, трёхэтажные дома, до крыш обвитые виноградом. Ирка летела перед глазами параллельно земле, над примятой полынью и одуванчиками, сосредоточенно, без малейшего взвизга. Я знал, сколько ей надо для счастья, – оборотов двадцать, двадцать пять.
Дальше я кружил её младшую сестру Алёну, затем других, кому сколько достанется. Они, в отличие от Иры, пищали так, что было слышно в соседних дворах.
А потом уже – друзья, матросы,
