какая-то временная аномалия, с которой лично я еще не встречался и о которой не слыхивал.
– Может, что-то похожее?
– Да черт его знает, – в сердцах выругался Гриф, быстро обернулся и бросил на Алексея строгий взгляд.
– Гриф, – снова заговорил Алексей, подождав, пока страсти улягутся, – а ты, что, ну… реально бы меня в «воронку» спустил?
Гриф не отвечал и Алексей продолжил: «Ведь ты мне поэтому сначала не дал помповик, чтобы добру зря не пропадать. Ведь так?».
– Раз знаешь, чего спрашиваешь, – пробурчал Гриф. Они вышли из леса, и двигались вдоль опушки по заросшей тропе. Тихо пискнул детектор аномалий. Гриф резко остановился и осмотрелся. Полусгоревшая изба приковала его взгляд. Рубленная из бревен она стояла обугленная, черная. Крыша обвалилась, труба из обглоданного временем и коррозией кирпича сильно накренилась. Противореча всем физическим законам, она непонятным образом держалась под углом примерно в сорок пять градусов. На уцелевшем потолке разросся ядовитый «борщевик». По его длинным нитевидным корням, сползающим по обгорелым бревнам, стекал цвета солярки, густой, словно сироп «студень» и собирался в лужу.
– Что там? – шепотом спросил Алексей.
– Умолкни, – обрубил его сталкер и продолжил внимательно всматриваться в пепелище. Но теперь он смотрел не на избу, занимающую центральное место картинки, словно специально выставленную на передний план. Краем глаза Гриф следил за крадущимися кровососами. Их было двое. Они приближались слева, двигались абсолютно бесшумно, укрываясь за головешками, буграми и кустарником.
Гриф подбросил рюкзак на плече, одновременно подтягивая автомат из-под руки на грудь. Затем достал из кармана гайку, кинул в избу. С сухим звуком, запуская эфемерное серое облачко пепла, гайка ударилась о бревно и отскочила куда-то в траву.
– Идем, – сказал Гриф, быстро зашагал к пепелищу. Оказавшись вне поля видимости мутантов, он быстро сказал Алексею: «Стой здесь, я сейчас», – бегом кинулся к соседнему дому, от которого осталась лишь горка кирпича да торчащие головешки. Не понимая, что происходит, Алексей стоял, где ему было велено и крутил головой, как флюгер под порывами ветра. Осмотревшись и не найдя ничего достойного внимания, он развернулся, сделал шаг назад и высунулся из-за угла. Мерзкая харя таращилась на него жуткими безвекими глазами. Щупальца вокруг пасти омерзительно шевелились.
Алексей тонко взвизгнул, вскинул дробовик и нажал на курок. Прогремел выстрел. С пробитой головой кровосос ударился в бревенчатую стену, соскребая гарь, сполз на землю. Выпрыгивающими из орбиты глазами Алексей таращился на вздрагивающее в конвульсиях порождение зоны и ничего кругом не замечал. Хотя стоило бы. Поняв, что эффект неожиданности утрачен, второй кровосос бросился на жертву.
Та поспешность и слепая ярость, которые обуревали звериную душу, ее, собственно, и сгубили. Несмотря на свою уникальность, оставаться невидимым, кровосос столько гнул травы и ломал поросль, что не составляло
