заметно дрогнули.
– Даже не знаю, что сказать, спасибо, цветы просто замечательные. – Промямлила.
– Ага, были. – Кивнул он на мою руку, в которой я со скорбью не только во взгляде, но и в душе, обнаружила избитый жизнью в целом и мною в частности, букет. Как он там оказался?.. – И причёска… была. – Улыбнулся он сильнее. – Лизавета Григорьевна, за мной. Вас, Галина Анатольевна, – он выразительно глянул на мою голову, – жду через две минуты.
Лизка удивлённо скривилась, как бы говоря: «Понятия не имею, что взбрело ему в голову», при этом активно пожимала плечами, а взглянув на мою голову, прикрыла рот ладошкой. Коза!
Паука, кстати, на месте не обнаружилось, хотя сейчас я не очень-то уверена, что он там вообще был…
Приведя себя в порядок, смогла смело шагнуть в кабинет главного редактора, где уже сидела притихшая и заметно заскучавшая подруга.
– И ты присаживайся, радость моя. – Кивнул на соседний от Лизки стул Григорий Степанович и сам опустился в редакторское кресло, которое давно стало легендой в издательстве. Все обсуждали его неимоверную стоимость.
Григорий Степанович смерил нас труднопереводимым на русский язык взглядом, устало вздохнул, поджал губы.
– Ох, и не знаю даже, что с вами, девочки, делать… Вроде и накосячили…
– Да где?! – По банальной привычке спорить везде и во всём, встрепенулась Лизка и выпятила свою грудь вперёд. Под взглядом отца немного осела, а потом и вовсе сдалась. – Да они сами виноваты! Когда нам текст представили, когда? За два дня до сдачи в печать? Пап!
– На это у нас есть юридический отдел, Лизавета Григорьевна, который и занимается подобными нюансами. Ты же, в свою очередь, не поставила их в известность, а значит, взяла всю ответственность на себя. Вот и держи удар.
– Много чести. – Надулась она и повернулась ко мне. – Галк, ну, вот ты ему скажи, что…
– Даже слушать ничего не хочу! – Перебил её глав.ред. и посмотрел уже на меня. – В общем, на первый раз…
– Прощаешь? – Засияла Лизка, совершенно забыв о том, что она вроде как обиделась, тут же вспомнила, но было уже поздно. Григорий Степанович непреклонен.
– На первый раз отделаетесь лишением премии. И это только на первый раз. Урок, думаю, для вас хороший. Что же касается…
– Папа! У меня всё копеечка в копеечку было рассчитано! Давай следующую премию, а?
– Никому хоть не рассказывай, дочь, что копейки считаешь. – Усмехнулся он. – Засмеют ведь. А в качестве морального ущерба вот вам. – Положил на столе два красивых голубых конверта. – Краткосрочный отпуск с начала следующего часа прилагается.
Лизка тут же распаковала конверт, я с эмоциями не торопилась, к тому же, она через секунду поделится своими впечатлениями.
– Ладно, прощён. – Великодушно глянула она на отца поверх конверта, потом удержала расползавшуюся на лице улыбку, встала, обошла стол, клюнула его в щёку и крепко обняла. – Как хорошо, что ты у нас есть,
