был как раз случай острой необходимости. Во всяком случае, Надежда не могла и не хотела оставаться наедине с покойником.
Она поднесла телефонную трубку к уху и хотела было набрать номер, напечатанный на проспекте, но тут поняла, что телефон не работает, что из трубки не доносится ни звука.
Надежда не отступилась.
Она решила воспользоваться сотовым телефоном и сунула руку в карман… но тут же вспомнила, что поставила свой телефон на зарядку. Ну да, когда она вернулась за ним с прогулки, оказалось, что телефон разрядился. И она поставила его заряжаться, а потом снова забыла в коттедже.
И тут она увидела на полу возле стула новенький мобильный телефон. Наверняка это был телефон Шубина, который тот выронил, должно быть, перед самой смертью. С крайне неприятным чувством Надежда Николаевна наклонилась, подняла телефон с пола и хотела уже набрать на нем нужный номер…
Но тут ее взгляд случайно упал на окно.
Точнее, на закрывающую это окно занавеску.
Занавеска эта была длинная и плотная, почти до самого пола, так что ее уместнее было бы назвать портьерой или, на худой конец, шторой. Но не в названии дело.
Дело было в том, что эта занавеска, или портьера, все же немного не доставала до пола. И там, в этом узком промежутке, Надежда Николаевна увидела мужские ботинки.
Самые обыкновенные летние ботинки, не очень новые, светло-бежевые, с дырочками для вентиляции. Нормальные ботинки, с одной только странной особенностью. Ботинки были на шнуровке, но один был зашнурован подходящим по цвету бежевым шнурком, а другой – коричневым, явно не из того комплекта.
В первый момент в голове у Надежды снова промелькнула глупая и неуместная мысль. Она подумала, как это характерно для мужчин – порвался шнурок и заменил его другим, совсем не подходящим по цвету. Ни одна женщина так ни за что не поступила бы…
Но уже в следующее мгновение эта глупая мысль выветрилась из Надеждиной головы, и ее место занял настоящий, неподдельный и невыносимый ужас.
Надежда поняла, что там, за этой злополучной портьерой, прячется тот, кто убил Шубина, и если он поймет, что обнаружен, – можно не сомневаться, что Надежда тут же разделит судьбу своего невезучего однокашника.
– Мама! – пробормотала Надежда в третий раз за несколько минут и тихонько отступила к двери.
Она старалась не делать резких движений и не выдавать свой ужас, чтобы человек за занавеской не догадался, что он обнаружен. Кажется, это ей удалось, во всяком случае, Надежда благополучно отступила к двери комнаты и просочилась в прихожую.
Здесь она резко развернулась и бросилась наутек. Ей не приходилось так быстро бегать с третьего курса института, когда она сдавала норматив по легкой атлетике.
Выбежав на дорожку, прихотливо извивающуюся между домиками, Надежда сбавила темп, отдышалась и попыталась привести свои мысли в порядок.
Шубин
