показать ее Ирине.
– Видишь, дело-то какое, – сокрушенно покачал головой сибиряк. – Может, ты что присоветуешь?
– И присоветую, представь себе! Явись ты год назад, я ничем не смог бы тебе помочь. А теперь тут живет мой старый приятель, доктор Иван Гирин.
– Ишь ты, имя какое, старорусское!
– Имя-то ладно. Дело в том, что Гирин как раз занимается такими случаями, вроде твоих. Если я правильно его понял, то ты для него такая же находка, как он для тебя. Завтра созвонимся с ним. А вот и Рита явилась. Как ты ее находишь?
Селезнев ничего не сказал, глядя на стройную дочь друга.
– А мне при первом же взгляде на твою Ирину вспомнились «Стихи в честь Натальи» Павла Васильева, помнишь:
Так идет, что ветки зеленеют,
Так идет, что соловьи чумеют,
Так идет, что облака стоят…
– Захвалите тут в городе, совсем от рук отобьется, – буркнул Селезнев; скрывая довольную усмешку. – У нас до сих пор знали только, как определить, поспела ли девка для замужества и какая из них лучше. Бабы опытные и старухи заставляли девку бежать с горки, а сами смотрели – трясется у нее тело или крепко. Затем сажали на дубовую лавку на орехи. Ежели хрупнут – все в порядке. Не раздавятся – слаба!
– А знаешь, этот мудрый, хотя и жестокий, опыт отражает крепость прежних поколений, во всяком случае, – задумчиво согласился Андреев, – ничего нет жальче и страшнее детей с больной наследственностью. Сердце надрывается глядеть. Вот почему так заботились наши предки о правильном подборе брачующихся пар!
Часть вторая
Черная корона
Глава 1
Берег скелетов
Необычно суровый январский холод стоял над Неаполем. Лазурный серп залива потемнел, тонкие облака задернули небо, придавая ему безрадостную белесость. Город замер, окутался синим дымом очагов и печей.
Художник Чезаре Пирелли согнулся в кресле, посасывая отсыревшую сигарету. От невеселых дум лицо художника казалось старше; плед, наброшенный на колени, придавал ему вид больного человека.
– Довольно, Чезаре, или я перестану верить, что тебе двадцать шесть лет! – послышался звонкий голос.
Груда халатов и одеял на широком диване зашевелилась. На середину комнаты выпрыгнула растрепанная молодая женщина, поднялась на носки и выгнулась своим гибким телом, едва не падая. Быстро, пританцовывая, прошлась по комнате, закуталась в одеяло и, усевшись напротив Пирелли, потребовала сигарету.
– Раньше ты был другим, – сказала она, прищуриваясь от дыма, – или мне это только казалось? С тех пор как ты вернулся из Рима… Ну, не состоялся большой заказ, подумаешь! Проживем до весны.
– До весны-то проживем, а дальше что? Я как ремесленник, изготовляя вещь, думаю лишь о ее продаже. Художник выполняет поставленную себе задачу, но не для меня эта
