собой весь экран, трансформировался в жуткую морду Зверя, и монитор преобразовался в объемную колышущуюся фигуру – голову монстра, напоминающую драконью и человеческую одновременно. На Черного Вея глянули ало светящиеся узкие глаза Проекции Господина.
Балабонов быстро надел черные очки. Даже он – также одна из «пси-проекций»-вселений Морока – не мог прямо смотреть в глаза Господину.
– Говори! – шевельнулись губы Зверя.
– Все идет хорошо… – начал Алексей Ридигерович бодрым тоном.
Фатых Дехкиев никогда ни в чем не сомневался. Он мог бы еще два года назад продолжить карьеру разведчика СВР или в крайнем случае дипломата, но, согласившись работать под началом Балабонова и узнав, кто он есть на самом деле, Дехкиев без колебаний начал выполнять его поручения. Не колебался он даже при выполнении «мокрых» дел, относясь к жизни и смерти с философским равнодушием кочевника-азиата, уверенного, что его на том свете ждет обещанный исламскими проповедниками рай. О том, что ждет других людей после смерти, он не задумывался, люди для него стали материалом, необходимым для достижения личных целей. Но и жестоким его назвать было нельзя, просто Фатых Ахметович так жил – вне жизни, не видя бед и горя других людей, прислушиваясь только к своим умозаключениям и руководствуясь в основном физиологическими потребностями. К сожалению, таких людей (которым необходима приставка «не»), формирующих духовный тупик человечества в целом, становилось все больше.
После встречи с эмиссаром Морока в его кабинете в недрах здания МВД Фатых поехал на базу министерства в Барвихе и принялся решать поставленные Черным Веем задачи. А поскольку он привык выполнять спецоперации по ликвидации неугодных хозяину лиц «многослойно», с подстраховкой, то и последнее поручение по банку «Русь» решил подготовить на двух уровнях.
К вечеру того же дня он встретился с Садыком Сейтаковым, одним из лидеров узбекской преступной группировки в Москве, контролирующей кое-какие рынки и сеть мелких магазинчиков. Встреча состоялась в ресторане «Солнечная долина» на Ленинградском проспекте, в отдельном кабинете, позволяющем «не светить» лиц, с которыми контактировал майор.
– Есть предложение, – сказал Дехкиев, когда они выпили и закусили. – Надо убрать одного несговорчивого банкира.
Сейтаков, пожилой, с виду медлительный, смуглолицый, усатый, с проседью в черных волосах, отложил вилку.
– Не, уважаемый, мы на это не пойдем.
Дехкиев налил себе еще вина – пили грузинское, «Саперави», сделал глоток.
– Надо.
Сейтаков помедлил, налил вина и себе, тоже сделал глоток.
– Хочешь нас подставить? Мы банкиров не режем.
– Этого надо убрать быстро и без шума. Расследованием будет заниматься мой шеф, поэтому никто никого не поймает, гарантирую.
– Все равно это…
– Ты мне должен, Садык, забыл? Кто вытащил тебя из ментовки год назад?
– Знаю и готов отблагодарить, но…
– Вот и отблагодаришь. Банкира надо
